Метка: заработать

Сибиряк Николай Желагин шесть лет назад приехал в Москву и основал сеть пивных супермаркетов «Царь-пиво». В этом году число магазинов превысит десять. Какие проблемы Николаю доставляет государство? Кого он считает недобросовестными конкурентами? Сколько стоит открыть пивной магазин?

Николай Желагин («Царь-пиво»). Между государством и дельцами

Сибиряк Николай Желагин шесть лет назад приехал в Москву и основал сеть пивных супермаркетов «Царь-пиво». В этом году число магазинов превысит десять. Какие проблемы Николаю доставляет государство? Сколько стоит открыть пивной магазин? Как развивается рынок крафтового пива? Николай рассказал в сегодняшнем интервью @Олег Анисимов. 

Видео полностью (33:43): https://www.youtube.com/watch?v=ZHuR9-nvolo

Фрагмент про государство (2:00): http://www.youtube.com/watch?v=rozTCI6t0EA

Фрагмент про конкурентов (1:13): http://www.youtube.com/watch?v=C0Qc8HD_a-4

Аудио полностью: http://moedelo.podster.fm/63; https://itunes.apple.com/ru/podcast/moe-delo/id883421720

Текст полностью: http://www.moedelo.org/journal/nikolay-zhelagin/

 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Здравствуйте, сегодня в гостях у интернет-бухгалтерии «Моё дело» Николай Желагин, основатель сети магазинов «Царь-пиво». Николай, давай начнём с недавней ситуации, когда ты был вынужден свой магазин перестраивать по требованию государственных органов. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Ситуация была достаточно неприятная, но, наверное, типичная для России. Годика полтора назад мне предложили в аренду достаточно интересный объект — такая небольшая избушка, бывшая водонасосная станция, где собственник надстроил второй этаж. Действительно, по документам не совсем всё было хорошо. Были замечания к тому, что на втором этаже есть окна. Если бы окон не было, это бы считалось крышей. Так как окна были, это считалось вторым этажом. Несмотря на попытки переговоров, было постановление — это дело снести. На предложение эти окна заколотить — тоже твёрдый отказ. Есть команда, есть ситуация, нужно снести, сфотографировать и доложить наверх. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Этаж снести?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Это была такая крыша, четырёхскатная. По документам там всё не очень хорошо, но почему эта вещь 15 лет стояла никому не нужная? 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: У нас, я так понял, в России, по документам вообще всё плохо. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Ситуация была такая: заброшенное место, наркоманы, всякие разные элементы. Поверьте, очень много грязи мы выгребли, когда заехали. Мы там восстановили асфальт, сделали освещение, клумбы, травку. Мамашки с колясочками гуляли вокруг. Действительно стало очень культурно, красиво. И когда пришли, я говорю: «Почему 15 лет стояло никому не нужное?» Ответ был такой: «Вы же работать начали». Дословно. Все всё понимают, и люди из органов власти всё понимают, но есть команда — нужно всё снести.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Получается, это твои затраты?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: В целом да. Подогнали просто тяжёлую технику, передавили весь асфальт, все бордюры, все газоны. Всё переломали и снесли в итоге. Сейчас всё это дело восстанавливаем.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть, без окна уже?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Теперь да, уже без окна. Я надеюсь, что в этом случае претензий не будет. Какая-то крыша должна быть у строения. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это первое, так сказать, столкновение с государством, или были ещё?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Как же без государства нашего жить? Сегодня, с моей точки зрения, государство — самый большой риск для любого предпринимателя. Я вот лично привык просыпаться с мыслью: я уже нищий или ещё нет? Потому что очень много законодательных инициатив. Особенно в сфере пива. 

Сегодня у нас есть активное антипивное лобби, которое предлагает большое количество всевозможных законопроектов. В один прекрасный момент в Думе лежало одновременно 16 законопроектов против пива. Всевозможные предложения: запретить ПЭТ, запретить продавать на первых этажах жилых домов и много-много всего. 

За шесть лет, пока я занимаюсь пивом, очень много всего предпринято. Как минимум, почти в семь раз вырос акциз. Было очень много всяких не очень приятных вещей против пива. В целом, государство — это каждодневная ситуация риска, с которым приходится жить. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А если закон по поводу ПЭТ будет принят, это отразится на тех, кто разливает в точках?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Это очень сложный вопрос. В законопроекте, который лежит в Думе, нет отдельных послаблений именно для продажи пива. То есть запрещено полностью всё. С другой стороны, есть Казахстан, где был такой запрет введён, но нашли законодательную лазейку и сегодня всё-таки разливают в ПЭТ. 

Дворкович обещал в ходе какой-то конференции, что это касаться «разливаек» (так называют магазины, в которых разливают пиво) не будет. 

Будем надеяться. С другой стороны, готовимся к худшему. Скажем так, мои хорошие партнёры из «Новосибирскпродмаша» уже разрабатывают варианты решения этой проблемы.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А какие могут быть варианты?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Стекло. А какие ещё варианты? Их не так много, к сожалению. Хотя конечно, безопасность ПЭТ доказана во всём мире, кроме нашей страны. Во всех практически странах Европы пиво разливается в ПЭТ без проблем. Другое дело, что там это не очень популярно, однако запретов не существует. Молоко же мы в ПЭТ не запрещаем разливать, а чем отличается? 

Это один из многих рисков, которые сегодня стоят. Тут всякие законотворческие инициативы можно перечислять просто до бесконечности. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ты работаешь в нише более интересного пива, чем массовое…

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Не совсем так, потому что я пытаюсь делать концепцию пивного супермаркета. Если человеку нравится то, что называется «вода и пузырики» — пожалуйста, это будет хороший качественный продукт, который с удовольствием можно выпить. Если хочется что-то интересное, какой-нибудь изысканный IPA (Indian Pale Ale) — тоже пожалуйста.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Просто много «разливаек», где нет никаких IPA. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Да, я собственно говоря, с этого начинал. Ещё года полтора назад не было ничего этого в России вообще. И за каким-нибудь Brewdog гонялись, прямо чемоданами везли из-за границы. Сегодня этого в достатке. В моих магазинах представлен, наверное, самый большой выбор в Москве, не только в целом по разливному пиву, но по крафту. 30 кранов всё время отданы под крафт, плюс 600 с лишним сортов настоящего импорта стоит в бутылках на полке. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А оправдан такой ассортимент для таких единичных магазинов? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Вообще тема крафтового пива, тема интересного импортного пива больших денег не приносит. Это какой-то тренд, позволяющий в магазин привлечь интересного покупателя, который, возможно, в другом случае вообще бы не зашёл и украсить магазин. И третье — дать попробовать человеку, который вообще не знает про эти продукты. Попить и простого лагера, и навороченного эля. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Николай, смотри какая штука: тенденция идёт вверх по крафтовому пиву. Если сейчас оно интересует только продвинутую публику в крупных городах, то через два-три года может проникнуть на массовый сегмент, когда человек к футболу будет покупать себе не обычный лагер типа «Балтика №7», а какое-то интересное пиво со сложным ароматом и будет в этом искать удовольствие, как его ищут в вине? Ты думаешь, это вырастет в массовый рынок? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Всё это движение зародилось в США в 1975 году. За эти долгие годы, если не ошибаюсь, 12% рынка отвоевал крафт. Очень много, с одной стороны, а с другой — нельзя сказать, что это массовое явление. Это всё-таки пиво для любителей, для некоторых людей, которые разбирается. Поэтому, наверное, Россия пойдёт по такому пути, но я не думаю, что будут какие-то десятки процентов потребления. Сегодня, наверное, 0,1%.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: 12% это много уже. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Возможно, это вырастет до двух-трёх-четырёх, может быть, пяти процентов, и это будет просто в тысячи раз. Тем не менее, это не будет являться совсем уж масс-маркетом, останется делом избранным, для любителей. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Но всё равно это маржинальная ниша, где может заработать обычный предприниматель. Это не пивоваренная компания «Балтика», которая держит 20 % российского рынка. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: С одной стороны, да. С другой стороны, сегодня, если не ошибаюсь, в Америке из 10 открывающихся крафтовых пивоварен закрываются 9. Конкуренция нарастает, и в России она тоже нарастёт. Если ещё в ноябре мы собрали весь крафт, который производился в России: 28 пивоварен, контрактных и обычных, а на Big Craft Day в мае их было больше 60. Наверняка ещё не все задействованы. Конкуренция нарастает, и качество продукта тоже растёт. Тенденции правильные. Надеюсь, мы, как минимум, по пути Америки пойдём. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько магазин в день продаёт литров?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Сегодня я со всех семи магазинов продаю в сумме 100 тонн в месяц. Через два месяца будет девять магазинов. Надеюсь, до конца года ещё плюс два-три.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А в этом сегменте вообще возможна такая штука как федеральная сеть?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Во-первых, я считаю, не очень это интересно большому бизнесу. Во-вторых, очень много нюансов с разливным пивом. Это не просто продуктовый ритейл, это достаточно специфическая нища и специфический способ продажи. Так вот сразу зайти с большими деньгами в этот бизнес, я думаю, очень сложно, практически невозможно. Есть достаточно примеров, когда открывались большие сети, и они потом сдувались. Есть много нюансов, которые нужно на своём горбе узнать. А с другой стороны, вырасти из одного магазина в сеть тоже достаточно сложно, потому что это не мегамаржинальный бизнес. Это всем кажется, что это очень прибыльное, быстрое и лёгкое дело. На самом деле это не так. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А почему? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Сложный вопрос. Я развёрнуто отвечу. Как сегодня построена система всей продажи разливного пива? Это классическая многоступенчатая система: завод, оптовик, розница. И все эти звенья, кроме, возможно, производителей, заинтересованы в наименее интересном продукте. Это пастеризованное пиво, которое максимально долго хранится, с которым можно делать всё что угодно: оно не скиснет, его можно хранить и перевозить при любой температуре, его можно продавать, как угодно. 

Многие бары, магазины вообще не могут работать с пивом, не знают, что это такое. Мне не очень нравится термин «живое пиво», тем не менее, он присутствует. Непастеризованное пиво требует очень серьёзного подхода. Его нужно хранить в температуре плюс два-четыре градуса. 

Если мясо положить на солнце, оно протухнет. Если нормальное непастеризованное пиво хранить при плюс 30, оно тоже, мягко говоря, лучше не станет. Сегодня, открывая магазин, мы можем пойти к оптовику и взять у него пиво. Оптовиков сейчас очень много, особенно в Москве, здесь большая конкуренция. И оптовики конкурируют ценой и максимальной представленностью всевозможных марок. Они из-за этого вынуждены держать большие, огромные склады. Все эти склады не холодильные, поверьте в основном. Есть очень редкие случаи, когда склады являются холодильными. Пиво там стоит, мягко говоря, долго. 

Оптовики стараются экономить. Это очень большая редкость, когда пиво перевозится и хранится при правильной температуре. Наверное, какие-то единицы, которых я не знаю, хотя многие знают. Поэтому, если мы возьмём у обычного оптовика пиво, неизвестно, что это будет за пиво, неизвестно, сколько оно хранилось, неизвестно, при каких условиях оно хранилось. 

Как происходит классическое открытие пивной точки? Встречаются два студента за чашкой пива и говорят: о, разливное пиво, вроде модная тема, давайте откроем магазин! У меня есть 200 тысяч рублей и у тебя есть 200 тысяч рублей — отлично. Оптовик нам даст оборудование, краны, привезёт пиво — только продавай. 

Не всё так просто. Если оптовик даёт оборудование, он свою маржу прикрутит, потому что понимает: оборудование скорее всего пропадёт вместе с дельцами, которые открывают этот магазин. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А он за деньги даёт оборудование или бесплатно?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Оптовик борется за краны, чтобы в точке не один кран был, а хотя бы 10 кранов. Это выгодно, потому что возить дешевле. И он, конечно, даст оборудование, даст пиво, но конечно, даст соответствующую цену на продукт. Чтобы как-то выживать, народ просто умножает на два, получает очень высокую цену, непонятного качества продукт и начинает продавать. И у них, конечно, не получается. Таких я насмотрелся, наверное, десятки, если не больше. 

В итоге пиво скисает, а оно не может не скиснуть, если кега стоит не в холодильной камере, а просто на полу. Если в помещении плюс 25, такая же будет температура пива. Но любой оптовик, конечно, не даст холодильную камеру никому, он даст свои охладители. Это такое устройство, которое охлаждает пиво перед самым наливом в бутылку. Кега стоит в тепле, пиво охлаждается и попадает в бутылку уже холодным, что есть очень большое зло, потому что пиво требует температуры хранения. 

Я не работаю принципиально с оптовиками. Мы работаем только с заводами напрямую. Это логистика из Сибири, Кирова, Дзержинска, Смоленска. Мы сами организуем доставку. В рефмашине стоят датчики, мы смотрим по компьютеру обязательно, какая температура была на всём пути, потому что это очень важно. На складе огромная холодильная камера и в магазинах, в каждом магазине тоже холодильная камера. Пиво попадает в бутылку первый раз в своей жизни видя тепло. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Но это же удорожает процесс.

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Это очень сильно удорожает процесс, однако по-другому работать точно не будем никогда. Это принципиальный момент. Почему? Человек может не совсем понимать нюансы, но качество продукта говорит само за себя. Очень много открывалось рядом со мной конкурентов, но они закрывались. Люди уходили на месяц-два-три, а потом возвращаются обратно. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я небольшой специалист в этой теме, но вроде большая сеть «Литра» была… 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: «Литра» сегодня самая большая сеть. Они открываются очень активно, сделали свой завод, но не хочется обсуждать конкурентов. У них немножко другой подход к развитию. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Мне просто казалось, что они загнулись, потому что их раньше было очень много везде. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Как раз это была попытка очень широкого открытия. Насколько я знаю, они сделали несколько ошибок и потом немножечко ужались. Сейчас у них, видимо, второй этап развития. Они сделали некоторые выводы и немножко по-другому развиваются. Скажем так, совсем не в том русле, которое пытаюсь делать я. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ты сам из Новосибирска.

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Да, шесть лет в Москве живу всего.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А расскажи, почему ты переехал? Чем занимался в Новосибирске? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: В Новосибирске я был классическим наёмным работником, 10 лет отработал на кирпичном заводе. Пришёл туда экономистом, а вышел финансовым директором, по разным причинам уволился. Искал, чем дальше заняться, и совершенно случайно получилось, что у меня образовался небольшой магазинчик разливного пива в Новосибирске. Я в эту тему погрузился очень плотно, что я обычно делаю, месяца четыре позанимался и понял, что интересная ниша. 

Вспомнил, что в Москве эта тема была не очень развита. Шесть лет назад это были маленькие, убогие магазинчики максимум на 20 кранов с достаточно высокими ценами. Цена в опте в Москве на пиво была выше, чем розница в Новосибирске. 

И поскольку была большая мода на алтайское, сибирское пиво, образовалась очень простая идея: сделать в Москве большой красивый магазин с низкими ценами. Первая часть идеи сработала, вторая — нет. Когда я открыл магазин на 509 сортов, это был прорывной момент для Москвы. Это, конечно, сработало. И уже тогда я сам возил из Сибири пиво. Сложно было, конечно, но тем не менее. А с низкими ценами не совсем сработало. Люди не поверили в эти низкие цены, искали подвох. Поэтому сегодня я держу цены ниже, чем у всех, но не в разы. Должен быть разумный разрыв. Вот так я пришёл в пиво. Сам проработал достаточно долгое время и продавцом, и грузчиком, и всем подряд. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это какая-то удивительная ситуация, что люди из Сибири возят пиво. Почему не сделать пиво здесь, в Московской области? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Шесть лет назад это было популярно, и продавались здесь очень хорошо «Крюгера», «Бочкари», другие алтайские бренды. Я возил пиво оттуда и имел возможность поставить не очень высокую цену. Хотя, конечно, объёмы продаж были небольшими, и сложно было логистику сделать, особенно температурную. 

Школа жизни закалила и дала много-много знаний по поводу пива. Сейчас, конечно, и вкусы у людей меняются, и ситуация на рынке, но тем не менее, эта тема всегда жива и продолжает развиваться. Хотя конечно, к сожалению, эти горе-дельцы, которые открывают большое количество не очень хорошего качества магазинов, очень сильно мешают.

Нередки случаи, когда люди заходят в магазин и говорят: «Дайте рыбки, а вашу кислятину пить не будем». Уже стереотип у многих людей сложился, что разливное пиво — это плохо, кисло и т.д. И, в общем-то, я их понимаю. Я не стал бы покупать разливное ни у кого, кроме как у себя и ещё двух-трёх человек, которых знаю. 

Во-первых, я не знаю, что подключено на этом кране. Поверьте, далеко не единичны случаи, когда идёт прямой обман покупателя: под видом какого-нибудь «Крушовице» подливают «Жигулёвское». Цена совершенно разная. 

Во-вторых, я не знаю, как работает магазин. Есть ли у него холодильная камера, как часто промывается пивная система, как часто она меняется, и много-много нюансов. 

Я не знаю, какой у пива срок хранения, сколько оно реально хранилось. В итоге можно купить кота в мешке. Есть люди, которые пытаются работать правильно, однако это очень капиталоёмкая тема.

Чтобы организовать поставки с завода, нужно иметь и машины, и грузчиков, и склады, и самое главное — оборотную тару. Это самая дорогая вещь. Сегодня чтобы продавать, у меня есть 3,5 тысячи кег в собственности. Каждая кега стоит 3-3,5 тысячи рублей. Хотя они подорожали после скачка евро. Вот это сложная ситуация, однако, я её решаю. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А почему оптовики не могут сделать качество?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Во-первых, экономия. Самое главное всегда экономия. Люди стараются не работать с очень капризным пивом. Если нашлось какое-нибудь пиво, у которого, предположим, номинальный срок хранения два месяца, это очень хорошо для оптовика, потому что он может хранить как угодно и кому угодно его продать, и в итоге покупатель не пожалуется. 

А с капризным живым продуктом сложнее работать, и получится намного меньше маржинальность. В связи с высокой конкуренцией наценка у оптовиков не такая большая, как хотелось бы. А люди стоят в очередях, извиняюсь, за этим не очень хорошим продуктом. Почему тогда не продавать? Если есть спрос, значит, должно быть предложение. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ну, значит качество хорошее, раз пьют?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Не совсем. Надо сравнивать. Кстати, хороший пример: шесть лет назад люди очень сильно напились унылым евролагером, выхолощенным пивом, предположим, чистым и аккуратным, но скучным. «Балтика №3» — классический пример. Люди хотели какой-то вкус почувствовать. И был спрос на не самое качественно пиво со всевозможными дефектами в аромате и во вкусе. И люди стояли в очередях и просили именно этого пива. Сейчас с годами наблюдаю, и уверен, что не в последнюю очередь благодаря мне, в своих магазинах я наблюдаю смещение в более правильную сторону вкуса. 

Люди просят уже более чистых вещей. То, что продавал шесть лет назад, сейчас уже не продашь. Идёт смещение предпочтений, но, тем не менее, ещё большое количество людей считает хорошим то, что льётся из крана. Не много людей разбирается в пиве. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько стоит открыть точку?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Поскольку люди внешне не понимают разницу в пиве, я понял, что нужно открывать серьёзные магазины с дизайн-проектами. Сегодня лично мне стоит 5,5-6 миллионов рублей открыть магазин. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это с учётом аренды?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Да, с учётом первого и последнего месяцев, ремонта, закупки товара. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я так понимаю, что обычные мелкие точки на 5-10 кранов открываются за небольшие деньги. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Сейчас просто в 100 тысяч рублей не уложишься даже по аренде. Поэтому, наверное, всё-таки цифра ближе к миллиону рублей, но таких точек очень много. Тут надо понимать, что магазин тоже требует капиталовложений, помимо красоты есть инженерные коммуникации. Например, банальную вытяжку все делать забывают, просто денег на неё не хватает. Это сразу к чему ведёт? К запаху от рыбы. 

Поможет убрать только хорошая система вентиляции, вытяжка. Но многие до этого просто не додумываются. Если люди сегодня делают бар, они знают про это, а, если делают магазин разливного пива, об этом не задумываются в основном. 

Оборудование выливается в копеечку, но позволяет быть независимым от оптовиков и выстраивать свою ассортиментную политику так, как я это вижу. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Получаются довольно дорогие магазины. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Да, дорогое удовольствие. Сегодня получается такая парадоксальная вещь: приходится работать на будущее, не будучи уверенным в настоящем. К сожалению, это парадокс, приходится с ним мириться. Наши законы могут меняться каждый день. У меня магазин окупается только через два года после его открытия. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А через интернет был опыт продажи?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Начнём с того, что продажа пива через интернет запрещена законом. Есть люди, которые этим занимаются, я их тоже знаю хорошо. Пока государство не трогает эту отрасль, однако есть всевозможные слухи, что скоро примутся. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Там же есть некий офлайн, а это просто доставка из офлайна. 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: С точки зрения закона (я консультировался) по большому счёту не так важно. И то, и другое, в принципе, запрещено: у нас законы такие. Поэтому заниматься чем-то, что завтра, скорее всего, будет запрещено, не хочется. Да и рисковать бизнесом, занимаясь той же доставкой не хочется. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сейчас какие сорта пива лучше всего продаются? Или бренды?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: У меня продавцы предложили сделать два крана в каждом магазине. На первом написать «что-то светлое, лёгкое, не горькое», а на втором — «что-нибудь». Это локомотив продаж. Сегодня люди хотят чистого вкуса, чуть-чуть даже живого, без большой горечи, не очень крепкого. Это самая большая часть продаж. И уже в дальнейшем всевозможные изыски, в том числе крафтовые. Это уже в совокупности, наверное, 20-25% продаж, не более. Основная масса продаж — классическое массовое пиво, но хорошего качества. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Каких производителей?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: До сих пор популярна Сибирь: Барнаул, Томск, Кожевниково. Популярно из-за своей доступности пиво, из Дзержинска, Лакинска. И дальше идут всякие минипивоварни, которые делают хороший продукт не в очень больших объёмах, я со многими работаю. 

Не считая крафтовых пивоварен, мы работаем более чем с 25 заводами напрямую. Все их перечислять, я думаю, нет смысла. Хотя в крафте тоже есть свои лидеры. Их немало. Это Jaws (Екатеринбург), Knightberg (Санкт-Петербург), Stamm Beer (Подмосковье), Salden’s (Тула) и ещё много-много производителей. Они, конечно, имеют меньше объёмы, нежели большие заводы. Маленькое пиво ручной работы. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: У мелких пивоварен, которые сейчас начали развиваться, есть шанс хорошо заработать на этом деле? Или это ремесло ради удовольствия, чтобы похвастаться перед друзьями и в Instagram выложить красивую этикетку, мол, какой я креативный? 

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Шанс заработать однозначно есть, и этим пользуются многие сегодня. Путь в крафтовое пивоварение у многих начинается с контрактного пивоварения. Люди приходят на какой-нибудь завод, платят денежку за то, что используют оборудование, и варят там свой сорт. Эта денежка очень большая, сегодня 80-120 рублей за литр. Понятно, что ещё нужно положить ингредиенты, и получается очень высокая себестоимость пива. Продавать его дёшево, в убыток, тоже никто не хочет. 

Однако, если организовать более или менее массовое производство этого пива, то себестоимость падает просто в разы, а итоговая отпускная цена не падает. 

Сегодня есть много проектов крафтовых пивоварен на стадии подготовки. Я думаю, что через год нас ждёт просто в разы большее количество пивоварен. В разы. 

Конкуренция всё расставит на свои места со временем. Останутся и те, и другие. Останутся какие-то разовые маленькие варки. 500 литров продать вообще нет проблем, они растворятся, а вот 50 тонн — уже проблема. 

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Николай, что для тебя бизнес по-русски?

НИКОЛАЙ ЖЕЛАГИН: Это не то, чем я занимаюсь. С моей точки зрения, бизнес по-русски — заработать денег, в первую очередь. У меня не получается просто зарабатывать деньги, не получается. Можно было забить на всю эту логистику, систему качества и просто торговать пивом. Я уверяю, не на много бы снизились продажи, я думаю. Не то, что думаю, а знаю. 

Зачем вся эта красота, дизайн, качество, если можно просто зарабатывать деньги? Но вот не получается. 

Наверное, бизнес по-русски — это короткие деньги, максимальная прибыльность и готовность всегда прекратить то, чем ты занимаешься, к сожалению. Наверное, так. 

 

В гостях у интернет-бухгалтерии «Моё дело» Максимилиан Лапин, основатель петербургской сети секс-магазинов «Розовый кролик». Полные видео наших интервью: http://www.youtube.com/user/moedelotv. Аудио: http://ift.tt/1XMq1mI; http://ift.tt/1ObM1No.

Интервью №12. Максимилиан Лапин («Розовый кролик»)

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Здравствуйте, в первую очередь, всем.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Скажи, пожалуйста, «Розовый кролик» сегодня — это сколько магазинов?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: 35 в Санкт-Петербурге. И как раз мы недавно открыли первый магазин в Москве. Сейчас мы его переоборудуем. Мы купили его непосредственно. Вот будет 36-й магазин.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть это будет первый выход за пределы Санкт-Петербурга?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, это будет первый выход в Москву. Честно сказать, в прошлом году мы пробовали выйти в Москву, хотели открыть музей. Немного не получились у нас, проявили себя определённые нюансы. Мы хотели сделать его на Новом Арбате и при нём магазин большой. Это дело отложилось на год. И сейчас в принципе мы с новыми силами будем стартовать в Москве.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А почему с музеем не получилось?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Были нюансы с арендодателем. Не очень хорошая долгая история. И это очень известный человек. Сейчас у нас арбитраж будет с ним. Впоследствии, в будущем посмотрим, может быть, в новостях мне придётся это сказать. Человек не очень хорошо себя повёл, взял деньги, и впоследствии у него уже были сложности непосредственно с арендодателем, который ему давал аренду. Он ему аренду не оплачивал и в итоге загасился по полной программе. И в итоге мы остались и без музея и без денег. Вот такая история получилась у нас. Это был первый опыт Москвы, немножко печальный, потому что в Питере никогда такого не было. Я город знаю, много знакомых людей. И чтобы такие моменты были… Я, честно говоря, очень удивлён, для меня это, конечно, откровение. Но многие бизнесмены знакомые как раз говорили, что Москва этим отличается, что там есть такое правило: если есть такая возможность, то кто-то где-то кого-то берёт и обманывает. Не знаю, почему так произошло, но ничего страшного, что делать. Мы не унываем, движемся вперёд.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я сам-то в принципе из Питера и скажу, что в 90-х и в начале 2000-х там тоже такое правило действовало.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, да, да. Питер в этом плане был, конечно, тоже, да. Но сейчас ситуация, у нас 35 магазинов, ещё раз повторю, но чтобы с арендой какие-то моменты, чтобы кто-то взял деньги, договор разорвали раньше времени, такого никогда раньше не было. И сложностей в принципе никаких нет таких серьёзных. Но в Москве мы на это натолкнулись, плюс с рекламой у нас моменты определённые, требования к новому Арбату, да и вообще по городу я знаю. И соответственно есть какие-то сложности определённые.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А где будет находиться этот магазин в Москве?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Маросейка 6/8, там сейчас Китай-город.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Там сейчас находится что-нибудь?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, там магазин находится, мы у одного товарища купили его, полностью перебрендируем его: наш бренд, стиль ведения бизнеса. То есть полностью будем под «Розовый кролик» переделывать, устраивать разные акции. Сейчас в данный момент хотим устроить акцию и дарить всем, кто будет приходить золотую карту 25% скидка, в ближайшую неделю или, может быть, на месяц даже сделаем такой розыгрыш. Для того, чтобы в Москве стартовать, себя зарекомендовать и начать бизнес.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Скажи, пожалуйста, как ты стартовал свой бизнес. Вот ты принёс образцы товаров, пока мы их раскрывать не будем, но они больше похожи на продукцию Apple по упаковкам, чем на то, что продаётся в сексшопах.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да. Вот смотри, как раз поэтому я их и принёс для того, чтобы над этим поработать, посмотреть, показать те стереотипы, которые происходят и вообще летают в обществе нашем. Как правило, принято, что сексшоповские товары — это какие-то фаллосы, видеопродукция эротическая или порнографическая. То есть все в таком моменте мыслят постоянно. У кого-нибудь спросишь: что такое сексшоп? «А, это порнуха, там ничего такого интересного нет». Поэтому я принёс такие интересные вещи. Ты правильно подметил, что они в стиле Apple — очень роскошные, красивые, интеллигентные. И, соответственно, наш бизнес очень сильно меняется. То есть тенденция идёт к тому, что все эти вещи становятся роскошными и модными. То есть очень модно иметь такие девайсы, аксессуары. Они в стиле Apple, у них красивая упаковка, сами гаджеты интересные. Я тебе попозже раскрою их, покажу, ты посмотришь, удивишься, конечно же. То есть даже я не ожидал этого. И весь мир, это пошло с Европы. Они все переходят на ту систему, чтобы девайсы выглядели так, чтобы не могли травмировать детей. Потому что девайс может дома где-то валяться или ребёнок, не дай бог, найдёт, откроет шкафчик, а там будет фаллос лежать. То есть всё это, так сказать, для психики ребёнка небольшая травма. И, соответственно, девайсы делают универсальными, чтобы ребёнок не понял, что это такое. Это будет комфортнее, люди будут это больше покупать. Этот продукт станет массовым, ну и, сам знаешь, например, в фильме «Секс в большом городе» у девушки был вибратор, он был в ящике непосредственно. Но там был фаллический вибратор, потому что фильм старый. В те времена были такие именно фаллические. По форме похожие на фаллос были вещи. А сейчас современные совершенно, ты увидишь, непохожи. Они интересные такие, красивые. Можешь открыть, посмотреть. Такая вот штука интересная. Она с камерой и напоминает просто обыкновенный массажёр. Это может быть массажёр как для шеи, для тела, для ушей, для чего угодно. То есть никто никогда не заподозрит, что это что-то связанное с интимными местами или с каким-то интимом. Вот это вкратце вот о том, что я сегодня принёс вам, и я хочу вам презентовать это, подарить, сделать подарок. То есть вам оставить. Вы можете попробовать, потестировать. Самое интересное будет, если потом мы сделаем ещё передачу, в которой ты сможешь свои ощущения сказать. Ты можешь сам попробовать, можешь жене…

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Слушай, я не могу такой дорогой подарок принять.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Почему? У меня тут не один подарок, а несколько подарков.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это слишком роскошные гаджеты для меня.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Можно сделать как, что не как подарок, а ты как потребитель дашь обратную связь.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: На самом деле у нас программа про бизнес, а не про массаж.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, а я свою тему толкаю. У тебя задача про бизнес, а у меня задача — свою тему толкнуть.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Скажи, пожалуйста, сколько стоит открыть один магазин «Розовый кролик»?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Примерно от 1 миллиона до 3. В зависимости от площади, в зависимости от ассортимента, от арендной платы, от места и так далее. То есть в принципе это не такие уж большие деньги. Но вопрос в том, как дальше заниматься. Потому что много людей пытались открыть в Санкт-Петербурге, например, в течение 10 лет занимаясь бизнесом и много было провалов у людей, конечно. Мы покупаем магазины, мы купили примерно 10 магазинов за последнее время. То есть люди начинают заниматься, у них не получается, они устают. Может быть, у них нет выносливости. Они не могут двигаться к цели. И может быть, пасуют при первых трудностях. А тут на самом деле достаточно важно двигаться к цели не обращая ни на что внимание, потому что у меня было очень много моментов сложных, у меня руки опускались реально, я просто не знал, что делать. У меня иногда были такие, что просто руки хотел на себя наложить, то есть просто безвыходные ситуации. Потом я, сжав кулак, думал: ерунда, прорвёмся, что бы ни было и так далее. То есть сам себя даже настраивал. Я ехал в машине, сам себя настраивал.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Проблема была с выручкой?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Очень много: милиционеры, администрация, выручки, письма жалобные. Конкуренты, как правило, действуют таким образом. Они постоянно на нас пишут, что-то придумывают, что вот «Розовый кролик» там, сексшоп, ещё что-то такого плана. Я мамаша, иду с детьми, вижу вывеску. Это развращение народа и так далее. Как же так, мой ребёнок пострадает, его психика. Ну и в таком на направлении.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ребёнок думает, что там игрушки должны продаваться?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Дело даже не в этом. На самом деле у нас люди страдают больше от общепита, мы знаем прекрасно. В супермаркетах продают тухлятину, люди травятся умирают, люди получают ожирение и реально люди гибнут от сердечно-сосудистых заболеваний. От моего магазина никто в жизни не пострадал, никто не погиб. Он только укрепляет семьи, восстанавливает семьи, позволяет мужчине и женщине вместе находиться, а не идти налево-направо изменять: или к проституткам или к любовницам. То есть это реально сдерживающий фактор, потому что у нас много всяких ролевых интересных вещеё есть, ролевые игры люди могут устраивать, экспериментировать. Это скрепляет отношения. И много раз я это видел. Например, у нас есть музей эротики, на Лиговском проспекте в Питере я открыл. И была такая ситуация, когда пара выходила из музея, и они чуть ли не плакали. Я им: что случилось такое? «А мы помирились, и мы наконец-то в музее заговорили на откровенные темы, мы смогли нормально пообщаться, в итоге наша семья сохранилась». Потому что они хотели расходиться, они хотели разводиться. И в итоге в оконцовке они сохранили свои отношения, благодаря моему музею. Я был очень рад этому, я просто проникся идеей, что наоборот это нужно это полезно и необходимо тем более, я тем более убедился в этом. И таких случаев у меня очень много было, когда люди благодарили за то, что есть магазин. Даже у меня много СМС, я после передачи покажу. Меня девочки благодарят, потому что одна девочка завела ребёнка, у неё появился парень, она отношения свои сохранила, она просто слёзно пишет благодарность за это. Я тебе покажу, ты просто удивишься этим СМС, потому что люди, как правило, не воспринимают и не верят в это. Некоторые люди.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Хорошо. 1 миллион, 3 миллиона рублей нужно, чтобы открыть магазин. 3 миллиона — это в центре, на хорошем месте?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да. Но я по Питеру буду судить, если есть возможность, а не по Москве, потому что у нас цены немного отличаются, есть нюансы определённые. 3 миллиона рублей, это товар где-то миллиона полтора, плюс торговое оборудование, реклама, первый и последний месяц, иногда бывает первый и последние два месяца аренды, то есть какие-то платежи определённые. Где-то, может быть, что-то нужно в зависимости от ситуации и пролоббировать кого-то. То есть тоже приходится платить. И где-то 3 миллиона получается, ну а площадь где-то метров 50. От 20 до 70. Вот так я примерно скажу.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: 3 миллиона уже включают поставку товаров?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, это всё вместе. Плюс минус.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: И какая примерная выручка одной точки месячная?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Она колеблется очень сильно. Где-то от 500 000 до 1,5 миллионов. На самом деле очень интересный такой момент. Зависит от бизнеса, ещё раз скажу. Потому что бывала такая ситуация у нас, что вроде хорошая точка, она даёт выручку 300 000рублей. Мы её уже хотели закрывать. Были определённые ошибки сделаны, потом мы сделали выводы. И у нас не получалось её раскрутить. Продавец, реклама, общение с покупателями, сам вид торговой точки, вход даже. На самом деле входная группа очень важна. Очень много таких факторов. И потом в конце мы смогли её раскрутить, например, в 2 раза. И мы для себя поняли, что нет нерешаемых задач, просто нужно очень целенаправленно двигаться и верить. Да какое-то время приходится получать убыток. Некоторые точки у нас раскручивались по 2-3 года. Некоторые год. Какие-то полгода. Это факт. И даже есть одна точка, она очень хорошая, одна из лучших. Она раскручивалась 2 года у нас. Что самое интересное, мы открылись в торговом центре и подумали, что она быстро пойдёт. Мы были уверены, что она пойдёт очень быстро, моментально начнёт работать. Но нифига. Прошло два года, прежде чем она заработала.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А как понять: она раскручивается или уже стоит?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Это сложный момент такой. Иногда бывает, что она раскручивается с одно стороны, а с другой стороны. Тут надо пройти точку эту, плато, когда вроде бы растёшь, поднимаешься, вроде ты остановился, но ты не растёшь и не двигаешься ни вверх, ни вниз. То есть ты реально находишься где-то полгода на этом уровне. Как будто бы это проверка для тебя, для твоих действий. А потом, когда ты выдержишь это испытание, она может очень резко вверх пойти. Очень резко при том.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: И это всё время так происходит.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: это небольшая закономерность. Не всегда, но есть в этом закономерность. Мы как смотрим. То есть, если точка, например, остановилась, не растёт, не развивается. В основном люди как думают? Надо её закрывать, переносить и так далее. Да, бывают такие исключения, что точку нужно переносить. Но очень мало таких случаев, в основном, нужно ей заниматься. Нужно, может быть, абстрагироваться, придумать новые методы раскрутки, рекламы и так далее.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это плато оно длится 6 месяцев, а что потом является причиной роста после этого плато?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Примерно, от 3 до 9 месяц, может до года быть. А вот это как раз мы абстрагируемся, смотрим на эту ситуацию, что необходимо было6 принять продавца, посмотреть на рекламу, может быть, с другой стороны, более яркую взять или менее яркую, она может отпугивать. Где сам магазин находился: во дворе, снаружи. Снаружи у нас была ситуация, например, был магазин, лесенка была наверх и на первом этаже. Толпы людей мимо него проходили, людей просто море было, но люди не поднимались. Людям психологически сложно было сделать первые шажки вверх, особенно в такой взрослый магазин. То есть у них мышление так срабатывает автоматически, что я поднимаюсь при всех, и меня все видят. И у нас были сложности с этой точкой, это кстати точка, которую нам пришлось закрыть, потому что мы долгое время и рекламу меняли и смотрели, писали на дверях разные объявления.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Потому что там много людей, людям стыдно не то что подниматься, но и заходить даже стыдно.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да. Такой есть нюанс, такие моменты есть. Это всё накоплено с опытом. Эти вещи интуитивно я чувствую, смотрю. Иногда бывает так. Точку мы открыли далеко от метро, и все — мой компаньон, управляющий — все сказали: «Блин место ну просто… Полтора человека там ходит, далеко от метро идти, ну фигня, не пойдёт». А мне почему-то интересно было, интуитивно, я не знаю, почему так, я просто интуитивно её взял. В итоге мы открылись — одна из лучших точек оказалась. Непонятно почему. Понятно, что вроде далеко, люди приходят с этого района.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Понятно почему — люди спокойно заходят и их никто не видит.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, но бывают места, где очень большой поток людей у метро. Есть у нас такие тоже точки, но без подъёмчика наверх. Просто первый этаж торгового центра, очень большая толпа людей и люди заходят. Тоже одна из лучших точек, лучше, чем та в два раза где-то. Но относительно аренды сам понимаешь, точка у метро — большая аренда, большая выручка. Точка далеко от метро — маленькая аренда, средняя выручка. Вот эта дельта кстати может быть у точки, которая далеко от метро иногда даже, то есть заработок, быть больше, чем у хорошей точки у метро, потому что аренда может очень много съедать. Аренда, например, может быть 200 000 у метро, выручка к примеру миллион, а у точки, которая далеко от метро может быть арендная плата 20 000, но давать будет 500 000 — 600 000 рублей. И вот если посчитать эту разницу, дельту, то точка, которая далеко от метро, может быть более перспективной. Потому что там аренда 180 000, сразу разница, понимаешь, чистые деньги сразу же теряешь. Вот и соответственно та точка может быть гораздо лучше, эффективней.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: В Питере может быть за 20 000?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: 20 000 — 25 000. У нас как раз эта точка, по-моему, в районе 20 000. Она в подвале, далеко от метро, такое не очень хорошее место. Но мы ремонт сделали подвала, красивый за свой счёт, сделали ступеньки, лесенки, всё оформили, чтобы было всё красиво. Приходится действовать таким образом. И самое интересное — тут нельзя экономить на входной группе. То есть всегда, где есть возможность, я вкладываю свои деньги, чтобы вход был красивым. То есть даже если это подвал, сидят несколько арендаторов, им как правило это не нужно. Там автотовары, разный секонд-хенд может быть рядом, кто угодно. Им особо это не нужно, они и так работают, им не нужны имиджевые вещи. Мы ремонтируем лестницу, ставим дверь, делаем ремонт самого подвала, прилегающей территории, для того, чтобы всё было красиво и эстетично, приходится это делать.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Насколько я понимаю, «Розовый кролик» — это одна из компаний, одна, может, единственная компания, которая создала на этом рынке бренд, да? Потому что все остальные — такие условные бренды.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Ну да.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это помогает или это не влияет? Или потребитель этого дела смотрит и бренд ему не важен?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Смотри как интересно получается. В начале у меня было несколько магазинов, сексшопов-интимов. Это они так назывались. Наступил 2008 год, и мы поняли, что сейчас мы либо выдержим, либо мы сойдём с рынка. То есть это было как раз время, и я это воспринял время очень позитивно, как ситуацию для того, чтобы занять какое-то доминирующее положение в Санкт-Петербурге. Потому что кризис, начали магазины закрываться, несколько сетей мы купили как раз в этот момент и придумали бренд «Розовый кролик». Я понял, что будет история в будущем, что бренд — это очень важно. Потому что суть не в том, чтобы придумать название просто, «Розовый кролик», красивое название или запоминающееся, важно то, что этот бренд нсё1т за собой, что он даёт — хороший сервис, любовь к покупателю, клиентоориентированность, хорошая система скидок, красивые и интересные магазины, яркие, хорошие, дорогие вывески. То есть мы вкладываем во всю эту историю, не только в имиджевую, но и в саму работу, в сами процессы, используем новые технологии и так далее. То есть идёт олицетворение бренда и самого бизнеса. Если бизнес подтверждает, что он классный, что он работает в совершенстве, то бренд растёт, развивается, он отпечатывается в голове людей как отличный бренд. Туда люди возвращаются и постоянно каждый раз возвращаются, рассказывают друзьям знакомым. То есть из уста в уста идёт информация по всем людям.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Сейчас кризис начался у нас немножко в стране, в связи с этим спрос упал?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, в апреле-мае у нас провал очень сильный. Самое интересное, что этот провал был сильнее, чем в 2008 году. Парадокс. Может потому что у нас компания очень крупная стала, то есть в финансовом выражении в денежном мы получили убыток на апрель-май. То есть реальный убыток, на значительную сумму. А в 2008 году у нас несколько магазинов было, и мы легко могли перестроиться: маленький офис, где-то что-то я мог сам делать. Я сам ездил по магазинам. То есть мы были маленькие и гибкие, и было гораздо легче. Но сейчас ситуация выправилась.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Может сейчас ситуация очень тревожная была и остаётся тревожной?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, потому что связана с Украиной и с геополитикой. И курс валют, и закупки дороже стали, соответственно. Это всё повлияло, люди немножко боялись расставаться с деньгами. Так как наш сегмент — это лакшери товары. И соответственно, когда начинается кризис, лакшери товары страдают больше всего. Люди покупают товары первой необходимости. Это продукты для них, конечно, медицина там и так далее. А это всё-таки больше развлечение.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Да, это, конечно, не первой необходимости.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Но, смотри, что самое интересное. Первый вибратор был придуман как раз, чтобы лечить женские проблемы, осложнения, затруднения и так далее. Для улучшения кровообращения, не для удовольствия. Это у нас такое именно российское восприятие, что это для удовольствия, для какой-то игры, некоторые люди иногда до сих пор думают, что это для извращений. Конечно, жалко, что люди так мыслят. Им нужно просто приходить в магазины, понимать, что ничего страшного нет, и тогда у них будет совершенно другое понимание этих вещей, этих товаров и так далее.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: но есть же вот такие высокотехнологичные товары, которые выглядят не как ассортимент сексшопа. Но большинство товаров всё равно выглядят довольно-таки…

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Нет, не сказал бы. Вот как раз самое интересно мы сейчас посмотрели, посчитали примерно, сколько у нас товаров выглядит технологично. Их больше, чем товаров нетехнологичных, которые выглядят как фаллос или слепок вагины, куклы какие-то и так далее. То есть взрослых товаров как таковых их 15-20. Всего. 30% товаров — это бельё, костюмы, туфли, какие-то реснички, всё для шоу, для танцев, для стриптиза, для гоу-гоу. То есть это большой ассортимент на самом деле. Где это покупать? Конечно, в таких магазинах. Потом идёт парфюмерия, косметика, обучающая литература, книги, феромоны, массажные масла. Это всё в наших магазинах. Линейка, например, массажных масел и косметики, интим-косметики и контрацептивов очень большая. Они занимают 20%-30% магазина. Поэтому, соответственно остаётся небольшой процент, 15%-20%, на взрослые товары, плюс 20% где-то, хайтек я их называю — современные эти тенденции, современные игрушки. И они никак не будут компрометировать, если окажутся, например, на столе у кого-то.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Iphone покупают не только потому ведь, что они удобные, хорошие. Просто такое статустное потребление, то есть показать, что с Iphone ты человек состоятельный и понимающий. А кому ты покажешь эти предметы? Ты же не будешь ходить: я купил себе, там… Не знаю даже, как это называется.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Каваи, Токи-дизайн, да, Сваком.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А кстати, что это?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Это игрушки такие, сейчас я открою, посмотришь. Это массажёры. Они могут использоваться как и для тела, для ушей, для носа, для интимных мест. Вот посмотри, какая вибрация мощная. Соответственно можно и носик пощекотать, и будет очень щекотно. Дотронься. Очень сильная вибрация.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я лучше воздержусь.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, да, да. А то чихание может начаться. Вот такие интересные вещи, посмотри, насколько они красиво сделаны, качественно, технологично и интересно. То, что человек не будет ходить и их показывать, — понятное дело. Потому что очень мало времени прошло со времён Советского Союза. И пока мышление людей ещё до сих пор на том уровне осталось. Но очень много людей продвинутых, модных. И они рассказывают друг другу про эти гаджеты. Если этот гаджет принёс удовольствие какой-то паре, кому-то помог, почему бы о нём не рассказать. То есть люди понемногу начинают рассказывать, делиться информацией в интернете. Есть же форумы. В принципе эта информация уже начинает становиться доступной. И в нашем обществе происходит такая оттепель. Нет такой замороженности, как примерно 10 лет назад, когда мы начинали, когда это очень дико для людей было. И соответственно потихоньку это произойдёт. И лет через 20 мы будем на уровне всего мира. И люди будут нормально и толерантно это воспринимать.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: У нас в последнее время, особенно из Госдумы исходят новости, касающиеся, так сказать, влияния государства на сексуальную жизнь граждан. В связи с этим не удивлюсь, что через неделю скажут: зачем нам нужны сексшопы, потому что секса у нас в стране нет. Чем ты тогда будешь заниматься?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Смотри какой интересный момент, когда это произойдёт, мы уже подумаем об этом. Хотя у меня есть отходные пути, определенные моменты, но я не буду особо о них рассказывать, потому что это, может быть, наше конкурентное преимущество, в какой-то степени.

Да, законы абсурдные периодически принимают. Например, я недавно давал интервью по поводу того, что запрещали синтетическое бельё, синтетику, кружевное бельё запретить и так далее. И люди не подумали о том, что, например, всё бельё для ролевых игр. Оно большей частью у нас в магазине. Оно на несколько раз. То есть оно используется для того, чтобы в порыве страсти его порвать, какую-то сеточку, например, на женщине, какой-то пеньюарчик или так далее. Никто это долго не будет носить. Понятное дело, что если носить бельё синтетическое кружевное долгое время, могут сложности со здоровьем возникнуть, это понятное дело. И государство заботится об этом. Но очень важно не просто запрещать, а проанализировать, посмотреть, собрать информацию. Потому что частенько бывает, что законы принимаются в популистических целях, для того, чтобы озвучить, чтобы пропиариться какому-нибудь депутату, если необходимо набрать какие-то голоса определённые, ещё что-то и так далее. Это, конечно, беда на данный момент нашего общества, что не сама цель благая.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А такое бельё в итоге запретили?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Запретили с определённым содержанием, там формула сложная содержания этого эластана, всякой химии и так далее. Какой-то процент. И это, как правило бельё самое дешёвое китайское. Трусики, например, по 20-30 рублей, которые, можно сказать, совершенно пластиковые. Такого плана. Всё что у нас в магазинах продаётся, оно в эти нормы попадает. Но сначала, конечно, люди испугались. И это обсуждали: как так, не будет белья кружевного, не будет трусиков, все смеялись, что будем белорусское бельё покупать бабушкино-дедушкино, такого плана, которое будет хлопчатое и мы вернёмся в наши советские времена.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А в твоих магазинах есть отечественные товары?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: есть отечественные производители такого плана игрушек, но взрослых, фаллического значения. Не настолько технологичные. Есть наши производители парфюмерии, косметики. Потихоньку российские производители начинают двигаться в этом направлении, раскручиваться и по качеству не уступают европейскому, американскому и тем более китайскому производителю.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А где производится?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Екатеринбург, Москва. Армавир славится очень интересными вещами. Они делают кожгалатерею, БДСМ, одежду шьют. То есть Россия в этом плане нормально двигается.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Интересно. Я разговаривал с Иваном Кадуковым. Он в Питере производит каркасные дома. Он сказал, что даже краску в России не делают, которой можно дом покрасить, приходится в Финляндии покупать.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Вот в связи с тем, что сейчас как раз эти все запреты, может быть это и хорошо, и Россия сконцентрируется на своём производстве, своей продукции. Я считаю, что это к лучшему. У меня вообще такой принцип работы: что бы ни происходило, даже если что-то негативное и не вписывается в моё понимание. Всё равно результат для меня будет положительный.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть импортозамещение в этой сфере есть?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, конечно, есть. Можно переориентироваться на Китай, на Белоруссию, на Казахстан, то есть на другие страны.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Но про промтовары не шло никогда речи, что будут какие-то санкции.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Может быть, это будет следующий этап. Это постепенно же действует. Сейчас вот продукты, а потом может быть промтовары. Но надо и на промтовары, чтобы активизировать наш российский рынок, наше производство. Иначе так и будет, как ты сказал сейчас про краску. Разве мы не можем произвести свою краску, конечно же можем. Есть возможность, есть технологии, можно купить лицензии. Много что можно сделать. В этом нет сложности. Но должна быть помощь бизнесу. Государство должно помогать бизнесу, развивать его.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Но Iphone мы не сделаем.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Iphone не сделаем, но у меня есть ребята знакомые, которые занимаются интерактивными технологиями, они рассказали, сейчас разрабатывают как раз для телефона. Возможно через полгода появится проекционное изображение экранчика и клавиатуры. То есть ребята настолько гениальные. В Iphone 6 этого не сделали и не факт, что сделают, а они сейчас это делают, и возможно, это запатентуют и тогда вообще весь мир схавают. То есть я очень удивился, когда они мне про это рассказали. Не знаю, блеф это или не блеф. По крайней мере 3 дня назад я встречался с ними, и они мне рассказали об этом. Они занимаются проекциями, интерактивными технологиями. Всякие тачскрин-трибуны, витрины, промоутеры виртуальные, такого плана, 3D-полы. Все вот эти технологии. Они ими занимаются, развивают, работают активно с Японией, Кореей.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Получается, что летом восстановилась экономика сети. Это, может, отложенный спрос?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Не сказал бы, что это отложенный спрос. У нас, как правило, в апреле-мае всегда провал идёт. Но здесь был очень сильный провал. То есть мы готовились к нему, понижали затраты, реструктуризировались немножко, но он был очень сильный. А сейчас в июне-начале июля пошёл спрос.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть людям просто не до этого было, они очень радовались возвращению Крыма.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Может быть. Они просто праздновали и всё на алкоголь потратили. Надо спросить у ребят, которые алкоголем торгуют, выросли у них выручки или нет. Может сигареты выросли. Хотя лучше бы люди занимались любовью, не воевали бы.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Они и так занимались. Видимо, не нужно было стимулировать.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Лучше бы не пили, не курили, а занимались любовью и использовали игрушки. Вот такой вот слоган. Такой я могу совет дать. А то у нас знаешь, какая ситуация интересная получается, например, мужчина может пойти на войну, убивать других людей, но при этом он стесняется зайти в сексшоп, он будет стесняться подойти познакомиться к девушке. То есть он реально будет стесняться каких-то вещей. Это вроде парадокс. То есть на весах смерть человека возможная. Люди смело идут на вону, и даже за деньги воюют, но при этом они будут стеснительными и будут бояться, например, какой-то ситуации. И когда им скажешь: почему ты не был в сексшопе. Человек ответит: «Ой, нет, магазин извращенцев. Ой, нет, я стесняюсь, мне некомфортно». Он будет чувствовать себя в этом магазине некомфортно. Потому что мы так воспитаны, в нас постоянно чувство какой-то вины с тех времён.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А на западе такого нет?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: На западе это в меньшей степени. А в азиатской культуре это вообще по минимуму. В Японии, в Азии, в Таиланде это как божество. Эротическая составляющая — это божество. Они относятся к этому очень философски. В Японии, например, есть праздник фаллоса. Они ему поклоняются, грубо говоря. И при этом заметь, они живут-то отлично. То есть мы не скажем — они такие извращенцы, они плохие, они убивают страну и нацию. Странно почему-то. Самый интересный момент — в советские времена было очень правильное воспитание, целомудрие. Воспитывали детей. В 90-е года это поколение выросло. Не было сексшопов. Не было магазинов, которые могли развращать, так сказать. Так почему в 90-е был столько криминала, бандитизма, столько предательства, были войны. Почему это происходило, если люди были воспитаны целомудренно и очень правильно? И на этот вопрос никто не может ответить. Когда господин Милонов или другие товарищи начинают говорить, что латекс или другие наши товары развращают общество и молодёжь, и мы губим нацию, у меня сразу возникает вопрос. А почему, если в советские времена всё было отлично и ни одного сексшопа не было, почему в 90-е были такие люди? Почему брали в долг и не отдавали, почему предавали друзей, почему бросали беременных женщин, почему всё это происходило в 90-е года? И никто не может мне ответить, все сразу в ступор и молчат. Разговор на этом заканчивается.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Сейчас «Розовый кролик» — это сколько процентов российского рынка?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Российский рынок это 2000 магазинов, 2500, может быть. У нас 35. Можно разделить, посчитать.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть примерно 1,5%.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, совсем немного получается относительно России. Я никогда не слежу за конкурентами, не обращаю на это внимания, я концентрируюсь на своём бизнесе. Я не думаю, где конкуренты открываются, что они делают, какие акции проводят, пишут на меня жалобные письма или нет, насылают на меня милиционеров или нет. Я этим не занимаюсь и даже время на это не трачу. Про Санкт-Петербург знаю, что там всего примерно 70-80 магазинов. Хотя внешне, зрительно, их вообще 50-60.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А объём рынка российского в деньгах есть?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: В деньгах у нас были цифры. Я их забыл. Даже статистика какая-то есть. Может быть, когда ты в следующий раз меня пригласишь, я конкретные цифры дам.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Если грубо — 2500 магазинов умножим на 400 тысяч.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, можно так, и мы получим объём рынка.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Миллиард рублей. То есть, получается, это рынок микроскопический.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, микроскопический, но ты сам понимаешь, что когда рынок уже насыщен, дальше расти сложнее. Это как по акциям. Когда акции внизу, мы их покупаем, они растут, есть возможность для роста. То же самое и здесь. Рынок в зачаточном состоянии, значит есть куда двигаться, есть возможность развиваться в этом направлении. И в России в ближайшие 20 лет этот рынок будет развиваться. Европа немного стагнирует сейчас по этим товарам. Они остановились сейчас на своём пике. Европейские поставщики смотрят на Россию. Мы с ними общаемся, я их всех знаю. И они очень большую ставку на Россию делают. Потому что для них российский рынок за последние 3-4 года рос в геометрической прогрессии. Они так и заявляются, а европейский рынок остаётся на том же уровне. Многие крупные сети закрываются. Например, немецкие сети много магазинов закрыли. Они оптимизировались, потому что появляется конкуренция. Плюс у них очень маленькие накрутки, очень маленькая маржа. Самое интересное, почему это получилось. И это будет в принципе в России то же самое. Это происходит из-за того, что люди демпингуют. Когда люди приходят на рынок, они начинают демпинговать, это самое простое. Я считаю, что ни в коем случае нельзя демпинг устраивать. Таким образом убивается бизнес. Можно выйти, снизить цену, поработать с одним магазином или из дома поторговать, а потом цену будет уже не поднять. А покупатель, когда привыкает к этой цене, он требует — нет, я не буду дорого покупать. Он будет голосовать деньгами за недорогие товары. Соответственно рынок потихоньку проседает, идёт ценовая война. Ценовая война — это разрушение. Этого делать ни в коем случае нельзя. Нужно конкурировать качеством товара, акциями. Должен быть хороший сервис, хороший ремонт в магазине и так далее. Должна быть интересная уникальная реклама, какие-то креативные ходы, маркетинговые истории. И в этом направлении можно конкурировать, не обрушая рынок непосредственно.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько сейчас у «Розового кролика» составляют продажи через сайт?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Примерно 20%. Мы немного сдали позиции по интернету. Я непосредственно занимался розницей, а мой компаньон занимался интернетом, и я был полностью направлен на розницу, так как это мой конёк и я очень хорошо понимаю в рознице. В интернете мне сложнее разбираться, потому что это не моё. Но сейчас я начал заниматься, вникать, и сейчас пошёл очень хороший результат. Раньше у нас была ситуация один к одному, то есть розница давала столько же, сколько интернет, теперь произошла эта разница почти в пять раз. В ближайшие два года, я думаю, мы вернём наши позиции и станем №1 в России. Других вариантов я не вижу. Мы либо №1 должны быть, либо вообще не заниматься этим бизнесом. Такая у меня позиция. Фаталическая немножко. Я имею в виду интернет. Есть конкуренты, которые номер один по интернету, мы знаем их выручку, знаем свою выручку, но занимаем вторые позиции. Но люди в Москве находятся, им немного полегче. Это оправдание небольшое.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: По офлайну кто первое место занимает?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: По рознице, ты имеешь в виду? Мы занимаем первое место. Уже давно. Года 3, наверное. Когда у нас стало магазинов 25. Потому что у московской сети, по-моему, 18 магазинов.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это самая крупная?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Вроде бы да. Вообще можно дать такой совет. Для меня бизнес — это как хобби, как жизнь моя, то есть это моё детище. Я полностью отдаю себя этому процессу. Для меня это вся моя жизнь. Мне это интересно. Я этим занимаюсь и получаю от этого дикое удовольствие. Я хочу развивать бизнес, я хочу, чтобы наша компания стала мировой компанией. Не просто, чтобы у «Розовый кролик» было 30 магазинов, и на этом остановиться. Я хочу, чтобы у нас было 530 магазинов. Я хочу развивать франчайзинг. Мы готовим франчайзинговый пакет и будем продавать франшизу по России. Даём очень интересные условия нашей франшизе. Я знаю, я уверен, что у нас будет «Розовый кролик» по всей России, и магазинов будет очень много. Будут тысячи со временем. Мы будем выходить на пространство СНГ. Есть сейчас предложения от Беларуси, от Казахстана. Люди готовы развивать это под нашим брендом. И даже из Прибалтики ребята ко мне обращались, которые хотят действовать под моим брендом.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А что это такое? Похоже на свечку.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да кстати, ты правильно заметил. Даже можно её вот сюда вставить и она стоит, как свечка. Это вибратор с камерой. В основании камера. Можно снимать хоум-видео, свои утехи, а потом просматривать. Многие люди хотят запечатлеть свои занятия любовью и оставить на будущее. И соответственно это вибратор гипоалергенный, силиконовый. Нет аллергии от него, очень классный материал. Очень приятный на ощупь. Можешь потрогать, он не кусается. И никакого смысла фаллического, взрослого он не несёт и может валяться где угодно. Просто валяется такая штучка дома. Даже если придут друзья, они не заметят и не поймут, что это такое. Не будет никакого стеснения, никакой сложности. Девушкам можно носить с собой в сумке. Я не знаю точной статистики, но больше 10%-20% девушек нимфоманки, которым постоянно нужно расслабляться, получать удовольствие и снимать стресс. Это физиология человека. От этого не уйти. Вещь в первую очередь медицинская.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Сколько процентов?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Больше 10-20 точно. Это вибратор для пар (Достаёт из упаковки ещё один гаджет). Представляешь? То есть придумали такую вещь интересную для пар. Не буду нюансы рассказывать, куда это вставляется, как это действует, дабы не компрометировать бизнес-передачу. Понимаешь, она как клипса выглядит, то есть можно зажать ухо и помассировать. Это единственная игрушка для пар. То есть «Розовый кролик» — это магазин для укрепления семьи.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я вот смотрю, насколько Apple задал тренды, что все копируют и форму упаковки и даже материал.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, материалы, магниты. В упаковку вообще очень много вкладывают, дорогая упаковка.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Впечатление, что даже картон такой же, как у Iphone.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да. Материалы, печать — всё очень качественное, сам видишь.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Вот насколько Apple формирует рынки, что даже не можешь себе представить, насколько компания влиятельна. У меня вопрос по поводу петербургского рынка. Я, когда приезжаю в Питер, удивляюсь разнообразию всего. То есть я хожу по улицам и вижу какие-то магазины, какие-то креативные штуки. Гораздо больше, чем в Москве, мне кажется.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да ладно, мне кажется, в Москве наоборот должно быть всего очень много, потому что Москва собирает в себя очень много креативных людей, люди едут со всей России. Представляешь, сколько умов, сколько людей едет со всей России.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Малого бизнеса в Питере, мне кажется, больше. Какие-то кафешки, рестораны. Здесь в Москве всё, видимо, дороже с точки зрения аренды, поэтому не выдерживают такие ребята, которые небольшим бизнесом занимаются.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Может быть, в Москве больше сетевики, как раз работают. А у нас больше предприниматели несетевые, то есть частные предприниматели. Это возможно. Поменьше аренда, полегче с бизнесом, то что я тебе рассказывал в начале. В Москве сложнее выживать, больше конкуренция, потому что идут по головам люди. Могут произойти какие-то нюансы, как у нас произошёл. Это возможно. В Питере гораздо комфортней. Легче общаться с администрацией, легче общаться со всеми, с арендодателями. Арендодатели настолько человечные, что они помогают ремонт делать, помогают в каких-то вопросах. Они даже некоторые вопросы решали административные, которые у меня возникали. С некоторыми я просто дружу и у нас очень хорошие отношения сложились. И я даже удивлялся, как арендодатель может нормально по-человечески общаться и помогать в каких-то вопросах, потому что частенько бывает от арендодателя: дай денег, плати вовремя, не платишь — уходи. В Питере всё это гораздо комфортней, честно скажу. Поэтому в Москву особо никогда не двигались, хотели в Питере по максимуму развиться. Потому что я сам питерский, очень привык к этому городу, очень его люблю.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: В Москве большие проблемы с арендой. А выручка не факт, что будет больше, чем в Питере.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Не могу пока сказать, мы Москвой ещё не занимались, сейчас только первый будет опыт, я попозже тебе расскажу, конечно, через полгодика или через годик. Возможно, аренда чуть больше, зарплата чуть больше. На самом деле потребительский спрос в Москве в 4 раза больше, по сути. Людей больше, чем в Питере живёт. По статистике у нас 4-5 миллионов, в Москве минимум 12. А то может и 15-17 уже.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Неофициально, наверное, уже 20.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: А у нас официально 4,5, неофициально пусть 7. То есть в Москве в 3 раза больше людей. А аренда больше на 20%-30%. Зарплаты так же. Получается, с этой точки зрения, Москва интереснее. Если открывать, развиваться в Москве. Мне кажется, что так и получится.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А аренда всего на 20%-30% дороже в Москве?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Смотря какие места, но примерно так. Например, по Китай-городу аренда получилась примерно такая же как у нас в Питере, примерно за такую же площадь. Это центр города. Но дороже будет зарплата продавцам. За те деньги, которые мы платим в Питере, в Москве не будут работать. Цена на товар примерно такая же как в Питере, потому что Москва очень сильно конкурирует друг с другом. И всё время люди пытаются играть на цене и цена, может быть, где-то чуть пониже. Но в среднем, она будет такая же как в Питере. Но ценовой диапазон мы оставим такой же какой был у моего партнёра. По поводу затрат на рекламу. Сейчас появился новый регламент, что когда делаешь вывеску, если она входит в концепцию того района, где размещается магазин, там не надо даже платить за рекламу, не надо её согласовывать, потому что согласование стоит денег. В районе 10 000 — 15 000 рублей ты должен согласовать. Если ты делаешь объёмную будку и консоль, значит это 2 АПЗ, в районе 30 000 рублей. В Москве этого не нужно. В этом плане даже экономия получается. А спрос здесь в 3 раза больше. Поэтому мне кажется, что перспективы в Москве для моего бизнеса ещё больше, чем в Санкт-Петербурге. Просто нужно поймать эту струю, это течение, как правильно здесь делать бизнес, как общаться с людьми, какие договора делать. Может делать более жёсткие договора, больше проверять с юристами. То есть действовать построже, почётче, позлее чуть-чуть для Москвы. Тогда будет хороший результат.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Мне кажется, только у метро «Динамо», я видел 4 магазина. Это такие noname-магазины.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Да, в Москве 450 магазинов. Но у нас у метро «Проспект Просвещения» тоже 4 магазинчика. Даже 5 было. 3 наших под разными брендами. У меня ещё несколько других брендов есть.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Какие?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Пусть это будет тайной, чтобы не было связей между нашими брендами. Например, образно, я могу создать искусственного конкурента, мой магазин. То есть получится, у меня две линейки бизнеса. И соответственно смотреть по цене. Если у меня не покупают в «Розовом кролике», люди идут к конкуренту, то есть ко мне опять же. Такой ход возможен, и сейчас я буду это ещё активней развивать. Люди думают, что у меня только «Розовый кролик», а у меня есть ещё другие магазины, а они об этом не знают. И мы потихоньку другие магазины покупаем, они могут всё время меняться. Например, сейчас мне предлагают несколько магазинов купить, 3 или 4 магазина. То есть у меня прибавятся ещё магазины другого бренда. Соответственно мой портфель получится из 3-4 брендов. Где-то какие-то я может уберу, может объединю. Потому что лучше пусть будет меньшее количество брендов, но чётче концентрация и я смогу вложить больше усилий. Когда много брендов, идёт размывание, сложнее контролировать. Разные дисконтные карты, разные программы, разные сайты, разные логические моменты. Вот такая у меня стратегия. Мы сейчас ищем партнёра, который готов двигаться по Москве и по России. Соответственно я могу взять как «Розовый кролик» и развивать и другую сеть магазинов под другими брендами. У меня есть очень хорошие зарегистрированные названия. И говорящие, и красивые, и интересные. Это дело времени. Время покажет.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Последний вопрос. Пригодна ли Россия для бизнеса?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Конечно, пригодна. Это хороший, классно развивающийся рынок. Он растёт, двигается и самое главное, что наконец-то государство начало это понимать, видеть. И бизнес стало делать легче. Например, сейчас нет таких проверок, какие были 4 года назад. Постоянно полицейские как к себе домой. Участковый, полицейские, администрация, Роспотребнадзор. Надо, не надо. Постоянно приходили. Как будто жили у меня в магазине. Хотя была такая интересная история. У нас был магазин в небольшом городе. И туда милиционеры не могли 5 лет прийти, проверок не было. А потом, когда они пришли я спрашиваю: а почему вы не приходили раньше? Они говорят: «А мы стеснялись». Я был удивлён, что им было некомфортно прийти в мой магазин, записывать, делать закупки. Просто некомфортно. Представляешь, насколько наше общество заморожено даже в этой ситуации.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А закупки зачем делали?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Контрольные закупки. Пробит, не пробит чек. Есть ли сертификация. Правильно или неправильно наклеена наклейка.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А они потом возвращали товар?

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: В зависимости от той ситуации — есть или нет нарушения. Если есть нарушения, то и вся остальная продукция, которая не соответствует требованиям, должна изыматься. Таких вот интересных историй у меня очень много. Вообще можно даже видеоблог сделать, может я и сделаю. Начал уже материал определённый снимать, интернет-канал мы сейчас свой будем делать. Будет называться «Заводной банан». Я там буду всякие истории рассказывать, встречи со звёздами будут, про наши товары, и будут тренинговые истории. Тренинговый центр мы сейчас создаём. Но он у нас будет больше по психологии, сексологии. Не просто техники секса, как, например, есть у конкурентов. Мы хотим сделать больше психологии, межличностные отношения пар — мужчина, женщина, семья. И всё это доступным языком, чтобы всё было понятно и комфортно, чтобы не чувствовать стеснения. Как разговаривать с женой, с мужем на кухне, например, о таких вопросах. Как правильно поговорить с ребёнком, рассказать ему какие-то вещи. Все по наитию общаются и говорят так, как человеку привили родители. И он передаёт своим детям также, как ему привили. А нужно правильно привить, правильную информацию давать, эстетическую, красивую, чтобы это было очень толерантно и так далее.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Спасибо.

МАКСИМИЛИАН ЛАПИН: Пожалуйста.

 

Александр Жиряков учился в Китае, но случайно оказался в Лаосе и организовал там производство чая. Поскольку дорога от Москвы до Пхонгсали занимает три дня на самолёте, машине, мотоцикле и лодке, Александр задумывается о том, чтобы создать современное производство чая в Краснодарском крае. А пока он в деталях рассказывает о том, как делать бизнес в отсталой социалистической стране на краю света. 

ВИДЕО: https://www.youtube.com/watch?v=jpSYsRMBbHs
АУДИОПОДКАСТ: http://moedelo.podster.fm/70

Александр Жиряков (LaosTea). Производство чая в Лаосе

Александр Жиряков учился в Китае, но случайно оказался в Лаосе и организовал там производство чая. Поскольку дорога от Москвы до Пхонгсали занимает три дня на самолёте, машине, мотоцикле и лодке, Александр задумывается о том, чтобы создать современное производство чая в Краснодарском крае. А пока он в деталях рассказывает о том, как делать бизнес в отсталой социалистической стране на краю света.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Здравствуйте. Сегодня в гостях у интернет-бухгалтерии «Моё дело» Александр Жиряков, который занимается нетрадиционным для российского предпринимателя видом бизнеса. Он производит чай в Лаосе. Лаос — это страна в Азии, которая находится ещё ниже, чем Китай, да?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Южнее. Вы хотели сказать южнее.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ниже по нашей карте, хотя по австралийской карте выше, чем Китай.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Да.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Соответственно, Александр, интересно всё, что ты можешь рассказать про производство чая в Лаосе.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Про Лаос ты слышал, кроме того, что он рядом с Китаем, ещё что-то?

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Столица — Вьентьян.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Это уже не плохо.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Рядом находится Камбоджа, Непал.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Неплохо. С Непалом не совсем так, но почти. До 2011 года я вообще ничего не знал про Лаос, для меня это была какая-то загадочная страна. Почему-то она мне казалась немножко коммунистической, немножко такой спонтанной хаотичной, где-то в Азии. Место, где можно снять фильм про Рембо.

Как и большинство наших людей, я никогда не думал о том, что можно туда приехать, заниматься каким-то делом, что-то организовывать. Таиланд — более понятно. Вьетнам — партнёры давние, понятно более-менее. А вот Лаос кажется всегда людям каким-то закрытым, непонятным, очень самобытным.

И когда мы туда попали в начале, я понял почему так. Лаос — это страна, где альтернативная реальность. То есть, она альтернативна в том плане, что у них вектор развития очень своеобразный. Они не двигаются так быстро и так интенсивно, как развиваются Вьетнам с Таиландом, а Китай уже развился практически.

Лаос — государство сплочённое. Они очень осторожны в контактах с иностранцами. При этом у них площадь больше, чем у Великобритании, а население что-то всего 7,5 миллионов человек.

Способ общения с людьми, способ деловой коммуникации настолько отличается от Китая, что первые два года, наверное, приходилось к этому привыкать. Был какой-то шок.

Я учился в Пекинском университете, и в Китае прожил много времени достаточно, и там всё работает как на масле, как на подшипниках. Если есть деньги (это такое топливо основное), то в принципе можно сделать всё, что угодно: с лучшим или худшим качеством — от твоего контроля зависит, сноровки, отношений, но это огромная машина, которая работает быстро и эффективно.

Приезжаешь в Лаос — а там нет ничего! Я чай приготовил, хочется положить его в какую-нибудь коробку, чтобы отправить в Россию, а коробки нет! Простой картонной коробки нет. У тебя есть деньги, а коробки нету.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Понятно. То есть страна находится в отсталом экономическом состоянии.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В отсталом, потому что она до сих пор достаточно закрытая. Они не открылись глобальной экономике и стараются всё делать своими силами. Сил у них мало, поэтому развиваются тоже очень медленно. Но они очень аккуратно относятся к любой какой-то иностранной активности.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Судя по этим упаковкам, проблему с картонками ты всё-таки решил. Очень приятная на ощупь упаковка.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Бумагу делают в Лаосе. Традиционно производство находится в районе бывшей столицы королевства Лаос Луангпрабанга.

Там так интересно. Едешь от него 20 километров, есть четыре деревни. Приезжаешь в первую: типичная лаосская деревня с деревянными домиками. Вторая — такая же. В третьей стоят нормальные дома: каменные, с балконами, в французском стиле. Здесь живут семьи, которые делают бумагу из тростника, добавляют в неё различные цветы, листья и прочее. Приезжаешь в четвёртую деревню, там опять ничего нету. Я не могу понять, почему из четырёх деревень, аналогичных совершенно по месту, занимается только одна. Делают хорошо, интересно, но мало. У нас заказ на 10 тысяч таких листов для упаковок пуэра занял семь месяцев. В Китае хватило бы недели-двух.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Они как-то встраивают листочки в бумагу…

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Собирается тростник в феврале, один урожай в год. Потом вываривается в такую клейкую массу, раскладывается на рамках, высушивается, и во время этого высушивания добавляется то, что растёт в этот момент: весной больше цветочков, осенью какие-нибудь длинные листочки. Достаточно креативно. Мы даже создаём свои дизайны, просим положить два листочка и пять цветочков.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это такой получается ремесленный труд, и продукт стоить дёшево, наверное, не может.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В том и дело, что в Лаосе себестоимость выходит дороже, чем в Китае, и, наверное, даже дороже, чем в Таиланде. Ситуация немножко похожа на Россию: территория большая, красивая, а народу живёт достаточно немного. И задёшево они не хотят работать. Предлагаешь на фабрике 200 долларов чернорабочему, но он не хочет идти работать.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Фабрику арендовали у кого?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Её малазийцы построили, чтобы не соврать, в 2007 году. Построили по той же причине, почему мы туда пришли.

Во-первых, место само достаточно уникальное. Гора Пхонгсали высотой 1600 метров, кругом ветра дуют и растёт роща старых чайных деревьев. Такой основной ценный ресурс. Ценен он в основном для любителей чая в Азии, среди китайцев, тайванцев, малазийцев.

Но в Лаосе жить тяжело, там очень мало иностранцев. И малазийцам, привыкшим к комфорту, не очень нравилось находиться в Пхонгсали, потому что там кроме прекрасного пейзажа в общем-то ничего нет: ни комфортного жилья, ни ресторанов. Там очень сложно найти какую-то еду. И поэтому фабрика была в таком состоянии, когда никто за ней не присматривает, и всё идёт само по себе.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А магазин есть? Купить что-нибудь можно поесть?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Есть такие лавки, где продаются всякие, я называю их словом «обёртыши».

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Меня немножко смутила фраза «негде достать еды».

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: А как меня это смущает
три месяца в году! С едой там очень тяжело, это самый большой минус Пхонгсали. Когда кто-то приезжает к нам работать: сразу говорю: «Ребята, у вас пост. У всех людей пост идёт до Пасхи, у вас он будет идти до конца мая, пока не закончится сбор».

Местное население мало что-то покупает. На рынке, если очень повезёт, можешь найти рыбину, допустим, сома. Если повезёт меньше — корни бамбука. Можешь найти какую-нибудь жареную лапу обезьяны: с ладошкой, пальчиками, но такое я не ем. А привычной еды нет.

В первый наш сезон мы запустили производство. Я привёз технолога с Абхазии Романа Сакания, достаточно колоритного персонажа. Он с одних гор попал в другие. Он не говорит ни по-китайски, ни по-английски, ни по-лаосски, но умеет делать чай, работает с ним руками давно. Мы неплохо запустили производственный цех, наступила Пасха, и тут мы понимаем, что негде её отпраздновать! Неважно, сколько у тебя денег, 100 долларов, тысяча долларов, любой бюджет — негде!

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Можно же завести с собой продукты, или нет?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Это очень сложно. Чтобы от Москвы добраться до фабрики надо минимум три дня. Это долго.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Перелёт куда сначала?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: У нас нет прямых рейсов до Лаоса из России. Есть рейсы либо в Бангкок (Таиланд), либо в Ханой (Вьетнам). Оттуда местные перелёты в Луангпрабанг. А от него до нас два дня на машине, на лодке. Достаточно долго.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Конкурентов, наверное, мало.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Иностранцев почти нет. Меня это удивляет, потому что в соседних странах много и дауншифтеров, и недауншифтеров, людей, которые входят с серьёзными проектами. В Таиланде нескольких знаю; вижу во Вьетнаме подобные явления. В Лаосе иностранцы не приживаются.

Лаосский бизнес делается очень медленно. Открыть ООО — 200 дней примерно, а платёж обычно идёт неделю. Иностранцы, готовых работать с медленными скоростями, достаточно мало. Плюс очень большой порог входа, требования по уставному капиталу.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько стоит такая упаковка чая?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В Москве в рознице где-то в районе 2 тысяч рублей.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это значит у нас пуэр, март 2013 года, номер 202.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Да.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько всего сортов?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: У нас есть три основных сорта: чёрный, зелёный и пуэр, то есть постферментированный чай. Это чай, которого мы делаем достаточно много, и он каждый год получается примерно одинаковый. Естественно, есть разница, связанная с погодой, но в целом технология одинаковая. Это чай, который идёт в опт для чайных компаний. А чай, который с номерами, это артизан-чай. Выпускается партиями, когда очень удачное сырьё получается собрать. Они ограничены всегда в партиях.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Очень красивая эта упаковочка. Это тоже лаосское дерево какое-то?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Нет, этот шпон нам приходится делать в Юнане, это уже Китай, потому что в Лаосе что-то более технологичнее, чем такая бумага, уже тяжело. Зато есть карта, где нарисовано Пхонгсали, где мы находимся.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Система в Лаосе социалистическая, но не кровавая?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Совсем нет. Это абсолютно безопасная страна. Меня что удивляет? Страна достаточно большая. Она достаточно вытянутая, север и юг очень отличаются. Лаос сам по себе страна удалённая, а это ещё и удалённый район. И там 26 разных народностей живут. Все выглядят по-разному, носят разную одежду, и живут немножко в разных временах. Есть те, кто уже производят чай и выращивают рис, а есть живущие охотой и собирательством в 21 веке.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А может быть выгоднее?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Не думаю, что выгоднее. Просто они не интегрированы совсем. При таких пёстрых различиях безопасность высокая. Я в машине или мотоцикле ключи могу не вынимать, потому что ничего не может произойти. Население небольшое, все друг друга знают, и это помогает.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть, преступности нет?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: На севере нет. Там, где туристов больше, конечно, может что-то случаться, но в целом меня удивляет, как там работает порядок. Ведь это хаотичная страна, но при этом все друг с другом интегрированы, в каком-то балансе. Непонятно, как жить преступнику. Все будут знать, а там плохо быть преступником.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Понятно. Лаосцы пьют чай из бамбуковых чашек?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Лаосцы относятся к сиамской культуре. Сиам не был в принципе чайной страной. Лаосцы к чаю относятся очень практично. Там, где чай не растёт, они его не пьют, а где растёт, кидают в обожжённые стебли бамбука, подогревают их на костре, и пьют. Достаточно просто, и опять-таки, немножко архаично. Такой чайной культуры, как возникла в Китае, в Японии, в России, в Лаосе нет.

Зато они умеют, за что я люблю лаосцев, не загрязнять среду, где живут. И поэтому у них классная экология, ни заводов, ни шоссе, ни шахт — ничего нет. Сырьё очень качественное. Это здорово.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Как продавать такой дорогой чай? Это же сложно.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Это сложно да. В основном, дорогой чай продаётся среди людей, увлечённых чайной культурой. Я для себя отмечаю, что чайная культура и культура потребления вина очень схожи. Дорогие вина преподносятся в каких-то специализированных магазинах со специальными условиями хранения, хумидорами и пр.

С чаем то же самое. Дорогой чай продаётся в специализированных магазинах, а массовый поступает через какие-то бренды. Мы очень часто принимаем заказы от компаний, производим чай, и дальше они продают под своими брендами. Могут даже не писать, что сделано в Лаосе. Хотя мне приятно, когда пишут.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: То есть заказы могут исполняться даже без участия бренда LaosTea.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Бренд LaosTea — небольшая часть объёма, потому что дорогой чай это товар для любителей. А любители чая есть, их становится больше, но всё-таки достаточно ограниченный пласт. А чтобы содержать фабрику, промышленный цех, нужно делать чай более понятный и более массовый.

У нас есть чай со старых огромных деревьев, а есть чай с молодых деревьев, которые высадили в последние 10 лет. Он не то что хуже, но значительно проще его собирать, и обрабатываем мы его так, чтобы он был более понятен широкому кругу. Вроде получается неплохо.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: И сколько продаётся чая?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В 2014 году мы вышли на 5,5 тонн. Это мало для чайного производства, это нанообъём. А в этом году со всеми сезонами, надеюсь, мы дойдём до 12 тонн. Тут немножко кризис повлиял.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А какая средняя цена массового чая?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Здесь сложно сказать, потому что бренды разные. Но в целом килограмм массового чая должен стоить где-то в районе 30 долларов, если это качественный органический чай.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Можно подсчитать, что это будет где-то 360 тысяч долларов выручки.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Может быть, даже больше.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько человек работает на фабрике?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Чай, культура сезонная. Весенний сбор у нас идёт с конца февраля по май, а осенний — с середины сентября по середину октября. В сезон у нас работает примерно 12-14 человек.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сборщики чая?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Интересная ситуация в Лаосе. Сборщики — не наёмные рабочие, как в Индии, а владельцы земли, чайных плантаций. Там все плантации в муниципальной собственности и деревням принадлежит всё, что вокруг: старые деревья, молодые.

Они сами собирают, а мы их уже встречаем на грузовике. От нашей фабрики до чайного сада 16 километров. Приезжаем каждый день, когда они собирают, с весами и закупаем чай.

Сборщики к нам относятся как полноправные партнёры, каких-то отношений рабочих нет. Они очень независимые.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это же проще: денежные отношения?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: А себестоимость совсем другая. Потому что они сами себе хозяева, это их земля. У них отношение отличается от того, что я видел в других странах Азии. Он может чай продать тебе, а может взять и не продавать. А день или два простоя фабрики — это достаточно серьёзно. Решать всё это приходится на уровне личных отношений. Мы ни в коем случае не их руководители, но постоянно приходится помогать школе местной, общаться, привозить какие-нибудь подарки интересные. Обучать их как чай подрезать или ещё что-то. Там очень много личного общения.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А на каком языке это всё происходит?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Так как это север, ближе к Китаю, там часть говорит на китайском. Я на китайском свободно говорю, в университете его выучил.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: На каком диалекте?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: На пекинском. Просто сейчас другие диалекты менее востребованы. С тех пор, как телевидение и радио стало везде работать, то все понимают пекинский.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: У нас в гостях были два парня, которые работают с Китаем. Они сказали, что язык, которому учили 20 лет назад, уже существенно отличается от нынешнего. И тот, кто 20 лет назад учил, он может просто не быть востребованным как носитель. Это правда?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Я думаю, да, конечно. Язык очень сильно изменился. Он очень живой, меняющийся. Но меня удивило, что, допустим, в Юнане, где у нас склад основной находится, много народностей. Раньше они не говорили на основном китайском диалекте.

Они говорили на своих языках. Такие в татуировках, у них руки все мантрами забиты, выглядят колоритно. А за последние 20 лет везде стало распространяться сначала радио, а потом телевидение. Телевидение вещает на стандартном пекинском диалекте, поэтому очень быстро его люди стали понимать, воспринимать.

Они говорят не совсем чисто, то точно понимают. Поэтому стало намного проще.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Александр, можно поподробнее рассказать, почему российское производство чая в стагнации сейчас?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Я много фабрик посещаю и заметил, что достаточно мало европейцев (россиян или англичан) работают непосредственно в производстве чая. Обычно они уже работают на этапе закупки, фасовки, дистрибуции. Там очень много крупных сильных компаний: Lipton как главный флагман и все остальные. А с производством работают азиаты почти везде.

Мне это кажется немножко странным. Мне интересно именно производство. Там есть разные технологии, современные, и традиционные машины. Я стал это изучать, в частности, как это было заложено в Советском Союзе.

В 60-е годы была достаточно хорошая чаеводческая база. Всё это пришло в стагнацию в 70-х, и в общем-то из неё не вышло на данный момент. Но мне кажется, что потенциал именно производства интересных и необычных чайных сортов в России очень хороший.

У нас в Пхонгсали своеобразная опытная база. Мы учимся, как чай можно по-разному готовить, фасовать, паковать. Что нравится французам, что нравится китайцам. У них разные чуть-чуть вкусовые предпочтения. Но в итоге три дня пути до Лаоса в какой-то момент мне станут достаточно тяжелы. В Лаосе тоже могут измениться реалии, поэтому мы активно смотрим на то, чтобы поставить небольшое, но очень современное производство чая в сочинском регионе Краснодарского края.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Там есть сырьё уже растущее?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Оно хорошее, но сейчас абсолютно заросшее. На плантации уже где-то лес, где-то папоротник растёт. Нужно расчищать, восстанавливать фонд, и, конечно, возобновлять работы по селекции чая. Селекция — это дело больше государственных институтов, нам интересно само производство и обработка. Потенциал есть, но это сложнее, чем в Лаосе. У нас сделать производство сложнее, чем в Лаосе.

Лаос — родина чая, он там зародился, чувствует себя очень хорошо, а у нас нужно ещё ему нужно привыкать, чтобы он был и вкусный, и ароматный, с высоким урожаем на гектар.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: И когда будет этот переход в Россию?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Мы надеялись сделать в следующем году. Во многом это зависит от поддержки Министерства сельского хозяйства. Если она будет, то надеемся к следующему сезону какой-то пробный цех небольшой запустить.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А у нас сейчас есть вообще производители чая вообще?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: У нас есть шесть заводов, которые производят чай. Я был на них, общался с работниками. Очень отсталая технология, если говорить честно, на том уровне, на котором мир был 30 лет назад. Достаточно много всего ушло вперёд, и сейчас чай у нас делается неэффективно, мало, его часто приходится смешивать с цейлонским, каким-то ещё, чтобы сделать более вкусным. Мне кажется, не совсем правильный путь, у нас может быть очень хороший качественный российский чай, но для этого нужно просто внедрить технологии.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Я помню, в Советском Союзе в магазинах был краснодарский и грузинский чай…

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Совершенно верно. Ещё был азербайджанский какое-то время. Но меньше.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: А всё потом куда-то исчезло.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Да. В Грузии тоже были на плантациях, смотрели, там совсем плачевно сейчас. В Сочи лучше, но в целом всё это нужно восстанавливать. Конечно, чай лаосский или из другой страны, это хорошо, но у нас страна, пьющая чай, и столько всего было сделано, чтобы он у нас рос. Мне кажется, сейчас самое время всё это восстанавливать.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Могу пожелать только успехов в этом благородном деле. Приятно, что человек, у которого горят глаза в какой-то отрасли, в данном случае производство чая, такая редкая отрасль. Александр, только больших успехов могу пожелать.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Спасибо, Олег, будем стараться. Это очень интересное дело. Чайное дело как-то увлекло и ничего другого уже не видишь.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Будем тогда ждать прекрасного российского чая.

Также про чай:

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Александр, у нас последние годы появились сотни сортов чая, и люди уже не в состоянии выбирать. Как выбрать чай, просто придти на полку, скажем так, по каким критериям?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В супермаркете, в Москве?

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Вообще в России, то, что есть. Как выбрать, допустим, зелёный чай хороший? Как понять, что он хороший?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Здесь вопрос, наверно, доверия конкретно к продавцам или конкретно брендам, потому что какие-то критерии, как определить чай в упаковке на полке, ну единственный критерий, который я знаю, это цена. При этом он тоже такой сомнительный. А понять его качество, особенно если это упаковка закрытая, я таких способов не знаю, наверно нет. На что я смотрю в основном, когда выбираю чай, это конечно страна происхождения. Для меня это очень важно, где чай вырос, потому что базовая основа чая, это лист, и очень важно, где он растёт. Следующее, для кого-то важно, для некоторых людей, это органичность чая. Мы сейчас проходим органическую сертификацию в Пхонгсали, долгий муторный процесс, бюрократический, но мы его делаем. Для некоторых людей, это важно, для некоторых нет. Насколько это влияет на вкус, сказать сложно, но это влияет на состав листа. В целом, наверно, это доверие именно к производителю, или продавцу, у человека, который чай предлагает, или какой-то марке. Это единственный способ. Ну и собственно ощущение естественно. Но основное про чай, что можно сказать, это его просто заварить и выпить. Сложнее какой-то другой путь найти.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ну, вопрос там же ещё, он может быть вкусный, но может быть бесполезный, с точки зрения каких-то веществ. А какие, кстати, полезные вещества, вот допустим, человек хочет, предприниматель, да, ему надо находиться в бодром состоянии, какой он должен чай пить?

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: В бодром состоянии?

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Да.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: Ну, лучше пить какой-нибудь тёмный чай. Ну, смотрите, там за бодрое такое состояние отвечает кофеин, в принципе. В зелёном и в чёрном чае его содержание примерно одинаковое, на самом деле, от 3 до 5 процентов, в зависимости от страны и сезона, когда чай был собран. Я бы рекомендовал, если именно цель такая взбодриться, то наверно имеет смысл пить чаи более тёмные, и наверно более мелкие, знаете, когда лист там более мелкий. Более цельно листовой, у нас в основном чай такой, цельный, листовой, он всё-таки для таких моментов, когда хочется немножко уйти в себя, и знаете, я это называю такое состояние, когда ты немножко замираешь, буквально на несколько десятков секунд.

Всё немножечко приостанавливается, мгновенная перезагрузка и дальше опять погружаешься в поток дел. Это чай такой более медленный, на который нужно минут 5 времени, не такой быстрый, как для того, чтобы взбодриться. Примерно так. Вообще если совсем по серьёзному, то мы сейчас со штатами работаем, и этот вопрос, чем полезен чай, а там прямо у них очень строго, у них есть агентство фидиэй, они сразу говорят, ребята, чай — это пищевой продукт, это не лекарство, он не может быть ничем полезен. В смысле, пишите, что это чай, пишите, где он сделан, пишите вот эти факты, но вы не можете писать, что он там антиоксидант, что он там полезен от рака, там не дай Бог, или предотвращает какие-то тромбы и прочее. Потому что это всё требует клинических исследований, которых на чае нет. Мне эта позиция понравилась, то есть, я про чай и здоровье говорю очень аккуратно, что чай полезен, но нельзя говорить про какой-то однозначный эффект. Потому что есть лекарства, а есть чай, чай — это пищевой продукт.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Нет, ну есть, допустим, чай, который способствует похудению. Зелёный чай, говорят, способствует похудению.

АЛЕКСАНДР ЖИРЯКОВ: А я наоборот про Пуэр слышал. Вот видите, да, а зелёный антиоксидант, вот такое обычно говорят.

ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ну, ладно. Про здоровье поговорили, а теперь про продажи:

 

 

 

У нас в гостях Олег Савцов основатель купонного сайта «Биглион», продающего полмиллиона купонов в месяц. http://ift.tt/18sNJg7. Полные видео наших интервью: http://www.youtube.com/user/moedelotv. Аудио: http://ift.tt/1XMq1mI; http://ift.tt/1ObM1No. Текстовые версии: http://ift.tt/1GGcXWE. Интервью №13. Олег Савцов (Biglion)

Максим Нальский создал систему управления ресторанами iiko, на которой сейчас работают 9000 заведений в 40 странах. Сможет ли он повторить этот успех на более конкурентном рынке с сервисом для командной работы Pyrus? Максим Нальский (Pyrus). Как перетащить людей из электронной почты Читать далее Моё дело. Максим Нальский (Pyrus)