Какое качество у российского экономического образования? Что это за проект «Сколково»? В чём отличие менеджера от предпринимателя? Почему на западе больше возможностей для заработка денег? Что важней для предпринимателя: репутация или деньги? На эти и другие вопросы отвечает Рубен Варданян.
Текстовая версия передачи
Олег Анисимов:
Здравствуйте, уважаемые товарищи, мечтающие стать инвест-банкирами, а также те, кто уже перестал иметь такую надежду. У нас сегодня в гостях человек, который имеет слово-синоним «инвест-банкир» — это Рубен Варданян, основатель компании «Тройка-Диалог». Здравствуйте, Рубен.
Варданян:
Здравствуйте.
Олег Анисимов:
И тогда сразу слово Олегу Тинькову.
Олег Тиньков:
Мне очень приятно представить Рубена, это наш специальный гость. Мне обычно пишут, кого пригласить – тебя, Рубен, очень многие просили, у тебя там высокий рейтинг «приглашабельности», и впервые мы сделали что-то в своем блоге: я вчера написал: «Какие вопросы вы бы хотели, чтобы мы задали Рубену?» – и мы, честно говоря – не знаю там, как Олег, а я вот распечатал, по списку пройдусь, поэтому.. Это будет интересно, вопросы даже не столько от меня, сколько от людей, которые нас смотрят, а нас смотрят до ста тысяч человек
Сразу первый вопрос. Рубен, а что вы думаете о качестве нашего экономического образования:
Варданян:
Да-а, не в бровь, а в глаз сразу.
Тиньков:
Фундаментальный вопрос, по-моему.
Варданян
Ну… как человек, один из немногих, по-моему, который работает по своей специальности, – я окончил МГУ, экономический факультет, и у меня дипломная работа была – именно рынок ценных бумаг, так что я, наверное, действительно такое редкое исключение из всех предпринимателей. Я должен сказать, что у нас есть две серьезные проблемы — одна объективная, другая субъективная. Объективная проблема в том, что всю советскую систему нас обучали другой экономике. И потом, когда система изменилась, те же преподаватели перестроились и начали преподавать другую экономику исходя из их понимания, как это надо делать. И неудивительно, что на нашем факультете очень много преподавателей, которые ещё преподавали мне, читают сейчас вместо научного коммунизма, экономику, например, капитализма.
Тиньков
Это плохо, по-моему
Варданян
Ну, мне тоже кажется, что это достаточно эффективно быть не может. Вторая проблема в том, что, когда меняется строй, должно пройти опеределенное время, когда накапливаются знания, опыт, и ты уже можешь или делиться системно, обратно давая студентам. Двадцать лет — это уже лучше, но действительно было очень сложно найти активных людей, которые, понимая, что они уже добились чего-то в этой жизни, хотели вернуться в систему образования и отдавать обратно свои знания, опыт. И с этой точки зрения получился период такого провального времени, когда экономическое образование в Росси как таковое отсутствовало, потому что то, что преподавалось в ВУЗах, никакого отношения к нам не имело — например, я всегда удивляюсь: я спрашиваю ребят в «Ренессансе», в других компаниях — к вам, преподаватели, которые преподают фондовый рынок, обращались, чтобы прийти посмотреть, как торгуются бумаги? Я должен сказать с удивлением — ни один преподаватель — 118 кафедр только в Москве фондовому рынку посвящены — не позвонил и не сказал:» A можно я приведу своих студентов…» И я подумал, — как же они фондовый рынок преподают? И пока вот у нас очень оторвано образование от реальности, и нет даже желания — не то что самому прйити посидеть, а студентов привести вообще даже не обсуждается, а уже кейс какой-то обсудить — это вообще даже, поэтому… Экономическое образование в России есть, оно не очень сильное, неплохое с макроэкономической — достаточно хорошая, в этом отношении, школа, которая готовит макроэкономистов, но это другой, нескoлько, срез. «Вышка» неплохое место для учебы, но тоже, всё-таки немножко теоретическая — но, в общем, в основном, это всё очень грустно.
(заставка)
Тиньков
Про «Сколково» нам расскажи, про новую ласточку, про новый всход…
Варданян
Ну, «Сколково» — это да, это такой амбициозный проект, который мы начали пять лет назад, которым я очень горжусь…
Тиньков
Кстати, я тебя очень уважаю за «Сколково», потому что… я себя сам уважаю за то, что я эту команду три года держал, когда личные какие-то ощущения перерастают в конкретные денежные траты из своего кошелька. И вот Рубен своим кошельком такую поднял махину.
Варданян
Ну, я должен сказать, что я горжусь этим проектом по нескольким причинам – во-первых, я горжусь тем, что это не Рубен один поднял – я должен сказать, что я, без лишней скромности, понимаю свою роль и место на проекте. И я должен сказать – удивительно, что 18 человек и компаний пошли вместе в общий проект. При общем недоверии в России, друг к другу и, вообще, нежелании что-либо делать вместе, это удивительный пример того, что весь этот скепсис, что мы ничего не можем делать вместе – неправда. Второй момент в том, что мы изначально задали планку: мы сказали, что хотим сделать что-то, что будет международного масштаба – а не просто то, что нужно России сегодня. И когда обсуждался проект того же здания, – ведь можно было построить обычную коробку–макетик, посчитал, вот, там, сто миллионов долларов обычный макетик, и, исходя из этого, обычная бизнес-модель. А когда Миша Куснирович предложил под идею Малевича трансформировать здание, – идею супрематизма как того, что Россия экспортировала в мировое пространство, сделать как базовую концепцию строительства этого кампуса – ты понимаешь, что проект вырос до 250 миллионов долларов сразу. И пойти на это, в условиях такого достаточно серьезного понимания, что очень долгие годы школа не то что не будет самодостаточна, а будет убыточна – это большая смелость нужна была этим людям. А третье – это удивительный пример того, что государство не дало ни копейки, но оно дало моральную поддержку, и национальный проект, так называемый, с учетом критики, сработал здесь в идеале, потому что Путину говорили:»нельзя приезжать, закладывать камни новой школы, потому что непонятно, что построится – сколько проектов у нас не построилось». Приехал Владимир Владимирович, поставил, положил камни, совершенно спокойно. Говорили Медведеву, что нельзя, чтобы президент оставался президентом Попечительского Совета, потому что, так не принято – а он остался. Ли Куан Ю, министр-ментор Сингапура, член Cовета директоров «Даймлер-Крайслер», Jimmy Morgan и Accent Mobile, согласился стать членом совета директоров «Сколково» ещё пять лет назад, когда ещё была только идея, не было не только здания, но даже намека. То есть, была поддержка уникальных людей и государственных чиновников, как Герман Греф, который действительно с первого дня очень активно и много помогал и двигал эту идею, и международных лидеров, которым эта идея понравилась. И то, что бизнес согласился вместе это сделать – это вообще уникальное сочетание, я думаю, нескольких факторов. Ну, и последнее, что мы поняли: я убежден, что в мире образования, которое в XXI веке будет отраслью с огромными доходами, больше, чем нефтяная… А я уверен, что в XXI веке три отрасли, такие как образование, медицина и индивидуальные креативные идеи – патенты на собственность – будут больше, чем многие природные ресурсы стоить и давать денег будут намного больше. Мы видим, что открылась ниша, что мы можем построить что-то, что будет конкурентным на мировом пространстве. То, что мы предложили, оказалось очень востребованным, мы являемся уникально новыми, и в этом отношении у нас есть преимущество – то, что мы не имеем старых запасов,… старых чемоданов без ручки, которые жалко выбросить, они уже с тобой идут. По идее, если студент будет учиться девять месяцев в России, три месяца в Китае, три месяца в Индии, и будет три проекта start-up: корпоративный проект и публичный там, государственный и социальный проект…, чтобы понять: хочу я быть предпринимателем, готов я быть предпринимателем, хочу я работать как руководитель корпорации, хочу я работать на публичных проектах, хочу я жить в России,в Китае, в Индии или хочу я жить в Европе? Мы преподаем ему инструментарий, чтобы он мог принять правильное решение. Совсем другой подход. И потому, что это построено не на лекциях, не на кейсах, а на реальных историях – это очень…, это всё близко к реальности, потому что даже отбор студентов идет по-другому в нашей школе – у нас студенты, в конечном итоге, отбираются на последней стадии учредителями, которые смотрят и говорят: «вот, я верю, что у него глаза горят» или «не верю, что у него глаза горят», будет он предпринимателем или не будет. Мы тоже можем ошибаться. Ясно, что в Америке такая система никогда в жизни не работала бы, но у нас такая система: студент, прежде чем поступить в бизнес-школу «Сколково», должен убедить учредителей, которые являются предпринимателями или высшими главами корпораций, что они верят, что он может быть успешным. Вообще для России, в идеале, нужно было бы строить пять школ рядом: экономическую школу, бизнес-школу, креативно-дизайнерскую школу, технологическую школу и школу публичного – как она называется? — паблик администрейшн. И тогда получалось бы: 120 — 150 человек со старым образованием, которые вместе – около 700 человек, – обучались вместе и обменивались различными курсами. Получалась бы элита, которая нужна России на следующие 10-20 лет.
Олег Тиньков
Я считаю как: мы, предприниматели, пришли в конце 80-х – начале 90-х, мы создали, мы были востребованы в России. А сейчас востребованы как раз специалисты и именно менеджеры, и вы быстрее давайте запускайте, потому что бизнес задыхается без специалистов – предпринимателей в таком количестве уже не нужно.
Рубен Варданян
Они нужны всегда, неправда. Я должен сказать – это иллюзия, предприниматели нужны любой стране в любое время. Где-то должно быть всегда три-пять процентов активных людей, которые готовы менять методы, кто найдет ошибку. Ведь ключевое отличие предпринимателя от менеджера в том, что он готов на ошибку…
Олег Тиньков
Готов рисковать, да.
Рубен Варданян
…готов быть неуспешным. На самом деле, одна из проблем большинства общества в том, что общество не поощряет неуспешных – значит, если ты провалился один раз, то тебя вычеркнули. А предприниматель – это тот, кто может один раз ошибиться, второй раз ошибиться и на третий раз, наконец, быть успешным. Это должна быть очень серьезная внутренняя система, которая должна тебя двигать вперед. И таких людей очень мало, поэтому они всегда нужны, и в России они будут нужны ещё очень долго.
Олег Анисимов
Как вы оцениваете уровень наших инвест-банковских специалистов по сравнению с экспатами?
Рубен Варданян
Хороший вопрос. С моей точки зрения — не совсем правильное сравнение, потому что надо сравнивать по-другому, на мой взгляд. Есть ключевое отличие. Инвестиционный банкир очень прагматично себя оценивает с той точки зрения, что он является активным человеком, который стоит определенные деньги, там, двадцать лет своего времени – и он говорит: где максимально я могу заработать наибольшее количество денег, исходя из своих талантов? Российский рынок, к сожалению, до сих пор остается очень маленьким. И поэтому лучшие банкиры – в том числе и россияне многие, – отсюда уезжают и работают на Западе, любой ценой. И не хотят вернуться. В Goldman Sachs – моем партнере, – есть очень много российских людей, которые работают в Нью-Йорке. И они не эмигранты. Они просто считают, что реализация их как успешных банкиров возможна только в Нью-Йорке или в Лондоне, потому что размерность, масштабность бизнеса является очень важным условием, и люди умеют считать свои деньги. Поэтому надо сказать, что и западные инвестиционные банкиры, и российские банкиры в России отмечают: это прессинг, то, что индустрия очень маленькая, бизнес очень маленький, к сожалению, оставляет след на всех нас. Конечно, происходят изменения, конечно, растет квалификация, но, всё равно, нужно признаться честно, что общий уровень квалификации в Лондоне и Нью-Йорке выше, чем в Москве. А западные или наши — это не имеет значения: должен сказать, что в этом отношении и российские ребята есть абсолютно гениальные, и западники есть очень талантливые, которые делают фантастические вещи в России, несмотря на все непонимание реальности. Я этот вопрос ещё раз немножко с другого угла рассмотрю.
Олег Анисимов
Спасибо. «Остались ли у «Тройки» конкуренты или, верно, утверждение, что тот же «Ренессанс» уже не оправится от удара кризиса?» — такой коварный вопрос на блоге Олега.
Рубен Варданян
Да нет, я должен сказать, что я считаю, что конкуренция – это очень здоровая вещь, и я буду в ужасе, если у нас будет монополизация, и мы будем единственным инвестиционным банком. Я должен сказать, что в этом отношении наша индустрия всегда отличалась – у нас никогда не было корпоративных войн. Посмотрите, вот банковский бизнес – они там воевали, потому что государство было главным клиентом, за государственные деньги была большая война, и потому войны были очень жестокими. У нас в инвестиционном банкинге не было войн. У нас была проблема – как увеличить объем рынка, как увеличить размер рынка. С этой точки зрения и западный банк, который присутствует, и российские компании – все всегда были в нормальных отношениях. А «Ренессанс» немного выделялся, скажем, своей некоторой агрессивностью, своим некоторым отношением, что – меня, мол, не волнует, что там строят в индустрии, мы там деньги зарабатываем, а вы там стройте РТС, ММВБ – это ваши там проблемы. Но, в целом, — очень хорошие отношения с ребятами, мы дружим, общаемся. И различные модели бизнеса, которые уже существуют: у нас, в «Ренессансе», где-то ещё, – это очень хорошая вещь, потому что клиент может выбирать. Кому-то комфортно работать в агрессивной среде, кому-то – в более комфортной, в среде, где есть… Например, мы не участвуем в поглощениях – просто не участвуем. Это наш осознанный выбор. Другая команда делает, кому-то эта услуга нужна. Поэтому я не думаю, что они не сразу не обратят удара — он достаточно активный. Другое дело, что модель «Ренессанса’ – вопрос хороший для всех, потому что: два крупных акционера с разной моделью понимания, что такое бизнес, какое буде решение – в конечном итоге, всё зависит от них. В этом отношении, конечно, будем ждать, насколько их взаимоотношения окажутся устойчивыми и долгосрочными, чтобы модель оказалась надежной.
Олег Тиньков
Ну и тут вопрос пересекается – считаете ли вы, что в данный момент реально построить в России инвест-банк?
Рубен Варданян
В любое время реально. Я могу сказать — я…
Олег Тиньков…
…который сможет обойти вас…
Рубен Варданян
Легко.
Олег Тиньков
… И нужен ли для этого административный ресурс.
Рубен Варданян
Не нужен. Я хочу сказать – я глубоко убежден в этом и всегда буду это, в общем, доказывать с пеной у рта – что если Миша Куснирович может в спортивной одежде создать новый бренд — и вытеснить «Адидас» там, «Пуму» со своим новым брендом – когда это в России, не на Западе происходит… Если возможно там, где все уже придумано, кажется, в Америке, создать новую компанию и развиваться, то в России тем более, потому что: 143 миллиона населения в России. Проинвестировал в ценные бумаги миллион человек максимум. У нас настолько недоразвиты финансовые услуги, у нас настолько они отсутствуют нормально, что когда говорят, что все места заняты — это полная чушь, это просто попытка самим себя оправдать. Другое дело, что цена входа в наш бизнес менялась: я мог начинать бизнес, получив 35 тысяч долларов в 1991-м году – а сейчас на эту площадку невозможно будет выйти, невозможно, нужно получать намного больше, чтобы войти в этот бизнес. Но то, что можно построить – я в этом отношении убежден, что это возможно. И то, что возможно лучше «Тройки» – тоже убежден. Я не сомневаюсь, что у «Тройки» есть свои плюсы и минусы, и человек, который верит в свои силы и который… В общем, почему нет. Другая проблема, беда в России в том, что, например, на Западе у любого инвестиционного банка уходят люди очень часто и создают свои компании – потому что считают, что они могут лучше и т.д. Из «Тройки-Диалог» за всё это время много народу уходило в разные компании, кто-то в другой бизнес, но всего два человека пришли и сказали: «Рубен, я пойду через улицу и создам банк вдвое лучше, чем вы». Всего два – и это ужасно, потому что должно быть хотя бы тридцать-сорок. Это к тому, насколько у нас инертность, насколько мы не готовы практически.
Олег Тиньков
Рубен, как ты «проинтуитил» и сделал такую супер-успешную сделку со «Стандартом»? Ты считаешь, что помогло – твоя бизнес-интуиция, предпринимательский дар, — и вообще, как ты оцениваешь эту сделку? И немножко про стратегию – там есть вопросы: что будет дальше со всей этой историей?
Рубен Варданян
Да нет, на самом деле… Интуиция — вещь, конечно, великая, я в неё очень верю, но я всю жизнь пытался достаточно серьезно отвечать на вопрос : «как я вижу через пять лет, как я вижу через десять лет, как я вижу, что будет с компанией». Ещё в 2002 году я сказал: «С этой компанией до 2007 года» — и не сильно ошибся. А в 2007 году мы начали обсуждать, что будет дальше. Понятная проблема у локального инвестиционного банка: у Росси маленький рынок, который не позволяет тебе зарабатывать большие деньги. Американский, самый главный рынок, — закрыт для входа иностранцев, — если вы не знаете, там невозможно сделать IPO меньше чем за 4-5 процентов, которые ты платишь «андеррайт». В России можно 0.5, 0.1, 0.2 процента – потому что размеры намного меньше. Там есть достаточно жесткие договоренности, рынок закрыт: пайщики, чтобы войти в фонд, платят 5 процентов – то есть, ты платишь сто долларов, пять долларов у тебя сразу забирают, а 95 инвестируются в фонды. Там уровень доходов, которые созданы системно…
Олег Тиньков
Поэтому Goldman Sachs столько заработал в этом году.
Рубен Варданян
Конечно, можно заработать очень большие деньги. Ты получаешь: у тебя есть локальный рынок, потом ты имеешь возможность заработать большие деньги и дальше ты можешь достаточно спокойно приходить сюда и… Я могу привести достаточно простой пример – было IPO Сбербанка, так два западных девелопера пришли и сказали: «Ноль комиссии за IPO».То есть, это просто демпинг, маркетинговый расход – мы готовы бесплатно делать IPO, лишь бы нам дали мандат, лишь бы потом мы сказали, что мы делали IPO Сбербанка.Когда ты не можешь такого позволить, потому что в России маленький рынок, у тебя стоит дилемма: или ты должен стать частью большого дома, который глобален – неважно, «Ситибанк»: 240 там стран или 230, или там HSBC – неважно, большого дома, потому что ты маленький, один не можешь. Или ты становишься бутиком и говоришь: «Я всё не буду делать, буду делать только это, причем высокоприбыльно» – ну, такие есть, есть там Ротшильды в Европе, в других странах есть небольшие бутики. А есть какая-то другая модель, альтернативная? Когда мы смотрели на это всё, мы смотрели на западные банки небольшие и смотрели как раз… То же самое, что с бизнес-школой: я глубоко убежден, и это сейчас уже видно, что мир начал меняться последние пять-десять лет. Очень серьезно. С точки зрения того, что раньше всё было понятно – все студенты из бизнеса стремились попасть в Америку, там проучиться, найти работу. Были иностранцы, которые говорили: «В Гарварде учится 48 национальностей». Очень хорошо – сколько из них вернулось в эту страну? Один-два процента, потому что все хотят остаться в Росс… простите, в Америке и там добиваться своего успеха. Последние пять-десять лет произошло резкое изменение – из-за того, что терроризм в Америке, меньше стали давать визы, общее отношение к Америке изменилось, какие-то террористы, Китай вдруг начал расти, Индия — то есть, часть людей захотела поехать в другие страны работать. И я про себя подумал: хорошо, если это будет происходит дальше, что будет происходить? Китай, Индия… Во-первых, появились страны, у которых объем зарабатываемых на финансовых услугах денег очень серьезный. Это уже большие страны с большим потенциалом. Второе: эти страны будут потихонечку и сами: потом деньги не только будет идти на Запад и с Запада обратно им же – они сами будут инвестировать в Африку, сами будут инвестировать в Индию, станут инвестировать в Россию. И если мы сможем построить модель, когда инвестор, приходящий из Бразилии, не должен идти в Америку, чтобы инвестировать в Россию. Что для этого нужно? Он не верит в российские компании. Для него российская компания страшная, поэтому лучше он пойдет к американцам – хотя он американцев тоже не очень любит. Бразильца в России не будет. А что можно сделать, чтобы доставить ему информацию, как он может заработать? Я сказал: а что, если сделать соединение локальных чемпионов: африканского, бразильского, индийского, китайского и российского? Это была вообще уникальная модель за счет того, что приходящие инвесторы говорили: «Слушайте, в России у меня есть друг, который лучше понимает, что происходит, чем любой западный банк» — у нас здесь больше аналитиков, больше инвест-банкиров, больше понимания локального. «При этом у меня банк, с которым я работаю всю жизнь в Бразилии, я его знаю — с ними партнеры. Значит, я буду с ними работать.» Причем, разговор о Cоюзе банков был ещё до кризиса. Когда начался кризис, мы как бы понимали, что, чтобы не продаваться большому западному банку… Мы даже параллельно вели разговоры о том, что можно попробовать – но мы не были готовы, они не были готовы. Они анонсировали сделку с китайцами, у них даже крупнейший акционер — 20% — ACBC. И что получается: китайцы купили 20% «Стандарт-банка», «Стандарт-банк» купил на 20% «Тройку», и если взять ещё туда Индию, получается уникальная модель, когда у тебя крупнейший банк Китая, крупнейший банк Африки, крупнейший банк, естественно, России…
Олег Тиньков
Ещё Бразилию осталось добавить
Рубен Варданян
Ну, естественно, Бразилия. И бразильский поток меньше, если говорить откровенно между нами, но Индии точно не хватает. Бразилия – там присутствует «Инвест-банк» достаточно хороший, вопрос, что там кого-то купить или с кем-то договориться, тоже существует, но вот эта модель — как в школе. То же самое было и в школе, и в «Тройке» была та же самая модель. Я глубоко убежден, что мир изменился: G8 умрет, будет G20, в которой будут играть очень большую роль и Китай, и Индия, и Индонезия, и Вьетнам, и Южная Корея, и многие другие страны, которые до сих были на карте не очень видны — их приглашали только из уважения, потому что они, там, очень большие или быстрорастущие, — и эти страны, на них денежный поток будет напрямую идти: от них в Россию и из России обратно. И это будут новые возможности. Когда это произойдет — завтра или через пять лет — это хороший вопрос. В этом есть элемент риска, ты рискуешь…
Олег Тиньков
Но бренд «Тройка» будет, да?
Рубен Варданян
Бренд «Тройка»… У нас банк, «Стандарт-банк» мы купили, получили как часть взносов «Тройку». Бренд «Тройка», который инициировал партнерство. И с этой точки зрения, если удастся эту модель построить правильно, то это такая модель надолго. Если не удастся — можно уйти в акционерскую программу, если не удастся — можно выкупать «Стандарт-банк» и там дальше… Если получится очень хорошо, мы увидим, что это работает, то можно объединяться на базе международной платформы и сделать какую-то общую площадку, где у всех будет какой-то небольшой пакет акций.
Олег Анисимов
Расскажите секрет построения такого бренда — «Тройка-Диалог». По-моему, он очень успешный.. именно — отношение клиентов к бренду «Тройка-Диалог», по-моему, очень хорошее. И оно сглаживает некоторые шероховатости в работе компании, на мой взгляд.
Варданян
Конечно, мы не идеальная компания, мы многое делаем не так, как хотелось бы.
Анисимов
Как вы это строили? Как вы строили бренд?
Варданян
Ну, не хочу выглядеть высокомерным, но — как про траву, знаете: «откуда у вас такой газон», – «просто мы триста лет его стрижем». Я должен сказать, что мы 20 лет создавали вот эти бренды. Мы в 1991 году получили аудит международной компании. Мы единственная в России компания, которая с 1991 года имеет международную аудиторскую отчетность. У нас с 1995 года самый высокий стандарт отчетности. Мы всегда понимали — у нас не было денег, у нас не было связей, у нас была одна только репутация. Нам должны были доверять западные инвесторы. И «Тройка-Диалог» строила свою репутацию не вчера. Почему в кризис это всё не работает? Почему со «Стандартом» так всё сделали спокойно? А потому что «Стандарт» уже нас знал, нам доверял, потому что иначе это затянулось бы на многие месяцы: проверки там, согласования… А элемент доверия — ключевой в нашем бизнесе: пожал руку, сделал сделку, — или ты можешь подписать документы и ничего не сделать. Для того, чтобы это было, на этом построена система партнерства «Тройки», очень прозрачная компания — на очень многие вещи мы — информационно открытая компания. Это делается… Мы очень много делаем, чтобы построить нормальную страну, в которой мы хотим жить. Очень много сделано в течение 1995 года — РТС создавали мы, ТГК создавали мы, на ММВБ мы были первые дилеры, НАУФОР создавали мы — совместно с другими ребятами, не одни, но тем не менее. В том-то всё и дело, посмотрите, ребят: мы не просто деньги зарабатываем, мы хотим построить правильную индустрию и правильную площадку. Посмотрите, что делает «Тройка»: это «Тройка-Диалог» — я, Андрей Шаронов и другие ребята — в Совете директоров около 23-24 компаний, многие из которых не публичные — помогаем стать нормальными. У нас есть бизнес — школа, где все проходят обучение — 18 компаний, большинство из которых — наши партнеры по игре на столе. Это всё время network, всё время социальная сеть. Плюс мы(…) Плюс средний вклад — 70 тысяч человек, которые нам дали деньги в ПИФ. Это попытка сказать одну вещь — если ты — представитель среднего класса, то ты должен быть в клубе «Тройка-Диалог». У нас есть и социальный клуб, мы рекомендуем, какие мероприятия посещать… То есть, то, что пытается делать «Тройка»- это создать некий социум, в котором людям комфортно общаться, они доверяют.
Олег Тиньков
Почему ты стал предпринимателем? Tы был студентом, я так понимаю, и как тебя торкнуло?
Рубен Варданян
Я очень плохой для тебя пример предпринимателя, потому что у меня всё неправильно. Обычный предприниматель плохо учился, был хулиганом, заработал первые деньги на чем-то непонятном…
Олег Тиньков
Это ближе ко мне подходит уже.
Рубен Варданян
… а я закончил с золотой медалью, с красным дипломом, по специальности и пошел работать в «Тройку-Диалог» как сотрудник — я не был президентом компании.
Олег Тиньков
Но всё равно…
Рубен Варданян
У меня был очень интересная дилемма. Я скажу очень важную вещь, послушай
Олег Тиньков
Ну, может, даже больше, потому что нас слушают очень много менеджеров — как из менеджеров поменять…
Рубен Варданян
Я был тогда студентом четвертого курса МГУ и работа в «Менатеп-Инвесте» у Монахова на определенном контракте. Получал я там у него тысячу долларов. Большие деньги. Это был большой проект, там была специальная группа, я очень гордился: мой отец-профессор получал 300 рублей, всё это было очень грустно… И появился Петр Дерби, который сказал: «Вот, у меня есть идея сделать инвестиционный банк, который будет репутационный, который будет западно-ориентированный, но зарплаты нe будет первые полгода. А через полгода была сто долларов. У меня до 1994 года оплата была минимальная — вообще копейки. И этот выбор, для себя который я делал: что я хочу в этой жизни, что для меня важно, что измеритель моего успеха — для меня важна репутация моего успеха, я хочу успеха, который будет конвертирован во всем мире. И я выбрал «Тройку», хотя мог остаться совершенно спокойно в «Менатепе».
Тиньков
То есть, ты принял риск.
Варданян.
Я принял риск, раз. Второй раз я принял риск, когда в 1992 году Володя Кузнецов, генеральный директор «Тройки-Диалог», ушел в Goldman Sachs, открыл офис, и я стал генеральным директором в 23 года — генеральный директор «Тройки-Диалог». У меня в подчинении было 15 человек, я ничего не знал про инвестиционный банковский бизнес и я должен был строить инвестиционный банк, который должен был быть лучшим в России. И это, в общем, второй риск, который я взял на себя достаточно осознанно. А третье -я всегда относился к «Тройке» как к своей собственной компании, хотя я не был акционером. Я должен сказать, что я стал владельцем компании — основным, да? Я стал акционером в 1994 году — у меня было 10% акций — а реальным собственником компании я стал только в 2002 году. Но все меня знали только как Рубена, владельца «Тройки-Диалог». Потому что я относился к своему делу как к своему, хотя это было не мое по акциям — был Петр Дерби, был «Банк Москвы». И это тоже очень важно — как ты относишься. «Лояльность, лояльность, лояльность — с учетом её выбираем людей.» — «Hет,- говорю я,- если ты профессионал, то ты уже лоялен компании изначально. В профессионализме и заключается лояльность». Вот я к «Тройке» был очень лоялен — у меня были предложения намного лучшие финансовые, у меня были возможности как-то, по-другому строить свою карьеру – я принимал решение, что я остаюсь в «Тройке-Диалог», хотя мог быть не прав. Могло всё это привести… меня могла уволить, и всё это закончилось бы очень грустно и печально, я мог бы не сидеть здесь перед тобой, Олег, а наоборот, быть средним менеджером какой-нибудь средней компании, потому что могло закончиться очень грустно и печально в «Тройке». Этот тот риск, который ты берешь экономический, поэтому я немножко по-другому, видишь, прошел бизнес и предпринимательский бизнес, и риски брал другие.
Тиньков
То есть, одним из условия превращения в собственника из менеджера — это относиться к бизнесу, где ты являешься управленцем, как к своему собственному, и максимально быть к нему лояльным.
Варданян
Ну, да. Нужно профессионально всё это делать.
Тиньков
А что ты думаешь про предпринимателей сейчас: хорошее время 2010 год или это плохое время — кризис, возможности… Любят сравнивать с началом 90-х. Вот сейчас -как ты видишь, что бы ты посоветовал, порекомендовал, как ты видишь возможности.
Варданян
Если люди считают, что у меня есть какой-то опыт инвестиционного банкира… В России нет ни одной отрасли, в которой нельзя было бы начать собственный бизнес и не построить успешное предприятие, новый проект. Олег, который здесь сидит, доказательство тому очень хорошее, банковское: у нас 1200 банков, человек создал новый банк и вот, упорно строит банк, который ничем не отличается от других. Хотя, казалось бы, все ниши заняты: «Сбербанк» монополист,»Pусский Стандарт» есть… Если есть эта возможность в банковском бизнесе, то может быть такая возможность в любом другом бизнесе в России — возможно построить успешную компанию. Для этого требуется «входной билет», стоимость ресурсов, правильная команда, масса других элементов — но это всё возможно. Поэтому могу сказать, что это всё возможно…
Тиньков
Нервы, яйца, да? Как мы говорили.
Варданян
Да, и цель, определенная система умения мотивировать людей, зажигать людей, и многие другие вещи должны быть, но на это нет никаких ограничений. Я в этом глубоко убежден.
Тиньков
А вот эти разговоры — просто ты, наверное, тоже с этим сталкиваешься, — про «Стандарт», про пресловутые барьеры: административные и так далее, и так далее…
Варданян
Всё всегда есть, почему же нельзя. Я всегда говорю — просто пример.
Тиньков
Кредиты не дают, государство не помогает. Где кредиты предпринимателям?
Варданян
Если бы в бизнес-школе рассматривалась «Тройка-Диалог» в 1991 году, с точки зрения бизнес-планирования правильного: клиентов не было, продуктов не было, регулирования не было, у меня опыта не было, денег не было. То есть, шансов построить успешную компанию — ноль. По-любому в бизнес-школе вам скажут из 10 десять человек, что… Если это не так, если другой выход существует, значит, что-то есть за пределами.
Анисимов
Рубен, можно: три своих главных ошибки в бизнесе?
Варданян
Три только? Да их море. Ты как-то…
Тиньков
Мелко копаешь!
Варданян
У меня их так много, надо сказать.
Тиньков
Тогда одну.
Варданян
Да нет, я пытаюсь… их столько, действительно, было… Неправильно брал людей на работу, часто ошибался — и это главная ошибка.
Тиньков
Слишком добрый
Анисимов
Брал плохих людей — профессионально, или плохих людей просто?
Варданян
Не-не-не, неправильных людей, которые продавали себя лучше, чем могли делать, или просто оказались на неправильном месте, не то, что могли делать.
Анисимов
Ленивые?
Варданян
Не ленивые — безразличные скорее. Которым вообще всё равно.
Второе, всегда я начинал проекты раньше, чем можно было — то есть, многие вещи можно было пустить позже, и ничего не произошло бы, — я всё равно успешным был бы. А так, — чем раньше времени, тем больше усилий.
Тиньков
Торопился?
Варданян
Да. И это было и с управляющей компаниeй в 1996 году, и это было с другими бизнесами. Третье — очень долго у меня была иллюзия, которая, к сожалению, была очень болезненна её потеря, что у нас всё неправильно, а вот там, на Западе, сейчас всё правильно, и вот я буду делать по международным стандартам. И когда ты понимаешь ближе, что там тоже очень много двойных стандартов и очень много прогнившего, то, очень многие вещи, которые я теоретически делал правильно, как раз не нужны, потому что выяснилось, что для бизнеса, который построен более приземленно, в более реалистических условиях, надо делать более жестко и более приземленно к реальному моменту, чем то, что мы пытались сделать, исходя из теории правильности. Быть слишком правильными тоже не надо.
Анисимов
Рубен, у нас постоянная рубрика в конце передачи. Там (показывает) сидит молодой парень восемнадцати лет из Москвы.
Тиньков
Из Еревана, почему из Москвы-то?
Анисимов
А Рубен же москвич?
Варданян
Нет, я не из Москвы, я из Еревана.
Анисимов
А, значит, из Еревана
Варданян
В 17 лет приехал из Еревана в Московский университет — наивный. 1985 год.
Тиньков
Да. Расскажи прямо на камеру ему, посоветуй что-нибудь ему, ободри, прибодри.
Варданян
Есть старая притча, которую я очень люблю рассказывать, — я услышал её от Андрея Бородина, президента «Банка Москвы», давным-давно, и она мне очень понравилась, когда два молодых парня идут по деревне, и один другому говорит:» Cлушай, тут старик есть, мудрец, который всех учит жизни, он мне очень надоел, надо как-то найти способ доказать, что никакой он не мудрец. Что будем делать?» Другой говорит: «Я придумал, я возьму бабочку и в кулаке сожму. Подойдем к нему, спросим, — бабочка живая или мертвая? Если он скажет, что живая, я надавлю чуть — и бабочка умрет. Если скажет — мертвая, я открою руку и бабочка улетит.» Ну, толпа народу, сидит этот мудрец, эти два парня подходят к старику и говорят: «Уважаемый, мудрейший, скажи, пожалуйста: бабочка мертва или жива?». Старик отвечает: «А какое это имеет значение, всё в твоих руках.» «Всё в твоих руках» – очень, очень важное ощущение, которое я…, хочу сказать, что человек должен верить в свои собственные силы, верить, что жизнь — в ней всё зависит от него больше, чем от внешних обстоятельств. Конечно, есть ЧП, форс-мажоры, которые делают иногда страшные трагедии, но если этого не происходит, то всё остальное, действительно, зависит от тебя самого, от твоей веры в самого себя, в свои силы, в свое окружение, людей. И эта вера, дает, мне кажется, очень большой источник энергии для того, чтобы добиться чего-то в этой жизни, и мне хотелось бы, чтобы те, кому сейчас 17 лет, в это верили.
Тиньков.
Спасибо.
