Алексей Елисеев несколько лет назад разорился на двух производственных проектах, а сейчас развивает компанию Ocean RusEnergy, которая занимается исследованием энергии морских волн и производством прототипов волновых генераторов. Удачных примеров бизнеса в этой сфере во всём мире не существует. Алексей Елисеев (Ocean RusEnergy). Оседлать энергию океана
Алексей Елисеев (Ocean RusEnergy). Оседлать энергию океана
Алексей Елисеев несколько лет назад разорился, а сейчас развивает новый проект Ocean RusEnergy, который занимается исследованием энергии морских волн и производством прототипов волновых генераторов.
Вы можете ознакомиться с аудиоверсией на iTunes и Подстере и видеоверсией интервью на Youtube. Программа выходит на телеканале PRO Бизнес.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Здравствуйте. Интернет-бухгалтерия «Моё дело» продолжает цикл интервью с предпринимателями. Сегодня у нас в гостях Алексей Елисеев, который основал компанию Ocean RusEnergy, занимающуюся превращением волновой энергии моря или океана в электрическую энергию. И, наверное, первый вопрос: как возникла идея создать компанию на базе такой вот неординарной истории?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Идея давно была. У меня было до этого два завода, и этот продукт я готовил для постановки на производство для них. Если брать шкалу потребления, то без еды человек не может обойтись, без одежды не может и без электричества то же самое. Я хотел сделать какую-то машину, которая будет давать электрическую энергию на механических принципах.
Ветровую турбину делать технически я могу, но слишком сильный отрыв от мировых лидеров, и смысла догонять нет. Волновая энергия — те же самые механические устройства, только более сложные. А сам рынок по себе, даже мировой, ещё только в зародыше находится. Не российский даже, а сам мировой рынок. И мы где-то видим в повседневной жизни, лет, там, через 10, то есть, как бы, сегодня это узкий круг людей только знают он ней, волновой энергии.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Судя по сайту, компания разработала три типа генераторов.
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: У нас задумана линейка из 10 генераторов. Это всё масштабируемые модели. Только изначально самый маленький генератор мы готовили как прототип, но поскольку мы нашли, как его позиционировать на рынке, он у нас стал и генератором как продуктом. Но по отдельности мы его сегодня не продаём, потому что у него очень высокая стоимость в пересчёте на киловатт (энергетические машины в киловаттах считаются).
На его мы придумали такие морские дроны, которые заменяют в открытом море технические устройства без аккумуляторных батарей.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Он летает, потом садится и подзаряжается?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Есть дроны, не только летающие. Даже в Соединённых Штатах сделали такие морские дроны. Это умная техника, снабжённая кучей электроники, которая в конечном итоге работает на электрической энергии.
Ну, а Соединённые Штаты, как и норвежцы, опираются на солнечную энергетику. Солнечная энергетика очень сильно проигрывает волновой. Если дроны выпускать на основе волнового генератора, мы можем получить раз в 10 дешевле и размеры намного меньше. Соответственно, новые ниши открываются.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Если это такой эффективный способ получения энергии, почему в мире он до сих пор не развился?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Волновая энергия — очень сложный вид источников энергии. Как мы его рассматриваем?
В части машин, которые вообще производят электрическую энергию, самая простая — водяное колесо. Следующее машина на сгораемом угле. Все процессы эти (газовые турбины, атомная станция, возобновляемые источники), первоначально контролируемые человеком. Ветер не контролируется человеком, а с математической точки зрения ветер имеет всего 2-3 алгоритма. Он легко считывается сегодня человеком, не то что волновая энергия. Есть десятки влияющих на образование волны процессов.
Если простым языком сказать, сложность заключается в том, что мы не можем предсказать ни траектории, ни силы, ни одной единицы измерения, которая будет влиять на работоспособность этого генератора. Генератор находится в плавучем состоянии, а значит, он подвержен гидроневесомости и гидростатике. И он постоянно в движении. Это очень сложно. Помимо того, что ещё очень сильно сконцентрирована энергия, стихией невозможно управлять, это где-то из области будущего. Поэтому чисто технологически получить машину очень и очень сложно. И их поэтому ещё не научились делать так, чтобы они служили человеку очень долго.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Ваши машины делаются?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Ещё слишком мало времени прошло для того, чтобы сказать примерно с такой же уверенностью, как например, про ветровые турбины, хорошие они или плохие. Буквально пару лет этим занимаемся, то же самое можно и про других сказать, кто-то за рубежом 10 лет пытается. Успехов очень мало, хотя, первые попытки получить механическую энергию волн были ещё в 1832, по-моему, году.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Механизм погружается в океан, и что он там делает?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Мы верим в поплавковую технологию, в плавучее тело. И мы тут не первопроходцы, но до нас мало кто построил какие-то вообще прототипы.
В первую очередь, ну есть закон сохранения энергии, мы знаем. Каждое передаточное число отнимает 25%. У нас волновая энергия переводится в механическую, а механическая — в электрическую. А в остальных моделях, которые находятся на рынке сегодня, волновая энергия переводится либо в пневматическую, гидравлическую, потом только в механическую, потом только уже в электрическую.
Рынок находится в зародыше, и сегодня нет устоявшихся правил игры, даже математической модели, как нужно считать КПД волновых генераторов. И говорить нельзя о том, где мы лучше, где хуже, потому что никто ничего не знает.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Значит, поплавок плавает, а куда энергия девается?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: В зависимости от задач. Самое простое придумано — это через бакены, отдельные плавучие тела, трансформаторы, которые соединены с берегом подводным кабелем, а эти генераторы вырабатывают энергию, сбрасывают на бакен, и потом энергия переходит в дальнейшую обработку, в зависимости от того, для чего она нужна. 220 вольт, 380 или, может быть, вы хотите 6 киловольт.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Сколько образцов генераторов уже сделаны и где они сейчас? Кто-то на них вырабатывает энергию?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Сделали мы их мало очень, и сегодня мы их не отпускаем заказчикам. Сложность заключается в том, что мы очень быстро поняли, как только начали производить, что невозможно сегодня рынок волновой энергетики поднять с ходу. Он должен регулироваться, а он никак не регулируется. Поэтому, нам пришлось не то что бы даже отступить, сделать паузу с точки зрения бизнес-продвижения и заняться больше научным вещами, создать научную группу ещё глубже уйти в теорию, чтобы создать определённые правила игры для государства, которое будет регулятором рынка.
Почему это важно? Сейчас поясню. Поскольку это возобновляемый источник энергии, глупо сегодня искать заказчика на строительство волновой электростанции, которая стоит, предположим, миллион долларов. Всё равно, это заказчик сегодня не будет деньги вкладывать. Чтобы такие деньги привлечь, как правило, создаётся, в обыденной жизни технико-экономическое обоснование. А здесь невозможно сделать, потому что волны считаются только в настоящем и прошедшем времени.
В будущем вы не можете посчитать, это противоречит природе, преобразование этих волн. Мы придумали машину, которая может считать, но не в будущем считать, а делать прогноз на будущее с погрешностью в 15-20%. Тем не менее, такая машина позволит сделать технико-экономическое обоснование.
Как пример, компания Pelamis, которая считается в Великобритании сегодня лидером (в кавычках) на рынке волновой энергии, безуспешно пытается коммерциализировать свою технологию уже 11 лет. За это время она побывала три раза банкротом.
Фундаментально мешает одна единственная причина. Ни один заказчик, ни один инвестор, ни один человек не может сказать, когда вернутся деньги, если вложить их в генератор.
Потому что волны нельзя считать. Мы создали научную группу. Сегодня эта научная группа растёт, она за полгода себе набрала ещё университеты, которые по факту начинают признавать её. Создаётся некоторая экосреда, международная причём. Это не значит, что там Елисеев ей где-то руководит. Идёт обмен информацией, продуктом её является создание новых знаний, которые будут интегрироваться в мироустройство государства, предположим. И тем самым создаётся базу для образования рынка. Мы знаем потенциально, что в Южной Африке объём рынка оценивается в 130 миллиардов долларов. Деньги там сумасшедшие. Например, в Чили, это где-то 300 миллиардов долларов. Это означает, что волновых электростанций можно там на такие деньги разместить.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Это цена самих электростанций?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Это региональных рынков. Это потенциальная энергия. Общее побережье — 4 тысячи километров у Чили, 2,8 тысячи километров у ЮАР. У каждого свой потенциал.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Сколько же они должны создать энергии?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: В Южной Африки порядка 56 гигаватт электрической мощности в час возможно получить. Но пока там нет ни одной электростанции. Условия для создания этого рынка необходимо создать, это наша вынужденная мера. Мы для этого вошли в партнёрские отношения с Уральским федеральным университетом.
Недавно нам позволили ещё и с региональной нашей властью Свердловской области взаимодействовать на предмет экспансии на зарубежном рынке, поскольку мы Россию не рассматриваем перспективным рынком. Хотя есть отдельные регионы, отдельные звоночки того, что можно создавать волновую электростанцию. Пока рано. А о тех продуктах, которые там у нас, морские дроны или там, охрана морских границ, совершенно другая история. Там экономика вообще никакого отношения не имеет к ним, поскольку они не оцениваются в киловаттах. Они несут другие качества, потребительские совершенно. Поэтому, пока… А, ну и самом главном, то есть, по этой причине мы для себя поняли, хоть нас очень много было предложений переехать, иммигрировать в Сингапур и другие страны. Очень быстро пришло понимание, что абсолютно не имеет значения, где мы будем находиться. Я очень долгое время находился в Первоуральске, пригороде Екатеринбурга. Мы можем свободно эти рынки создавать, находясь именно там.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Далеко от океана, скажем так.
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Немножко дико будет звучать, что в Екатеринбурге нету моря, но, когда попадаешь в научную среду, это абсолютно является нормальным. Потому что, например, там у нас нет прямого выхода в космос, но там считают траектории космических ракет.
Екатеринбург является крупнейшим поставщиком оборудования для российских атомных подводных лодок, хотя там атомных подводных лодок мы не изготавливаем, то есть. У меня ушёл примерно год для того, чтобы убедить местную власть в том, что волновая энергия для Свердловской области интересна, в первую очередь, с точки зрения производства. А где региональный объём общего производства, то есть, промышленного, продукт в будущем может повлиять, и очень существенно. Я только два рынка назвал, а сколько этих ещё на рынков… Поэтому мы Свердловскую область с точки зрения производства рассматриваем. А там промышленный потенциал очень существенно высокий, по сравнению многими регионами нашей страны.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Евгений Герасимов, который только что закончил магистратуру по морской альтернативной энергетике на Оркнейских островах, в Шотландии, задаёт несколько вопросов. Первый вопрос: каково видение Алексея насчёт применения волновой энергетики в России?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Ко мне очень много с Крыма обращались, в том числе от местных властей. Больше всего мы продвинулись, как ни странно, с Чукотским автономным округом. Мы нашли в Беринговом море места, где море не замерзает, и сегодня пришли к тому, чтобы они заказали научно-исследовательскую работу в Уральском федеральном университете. Вообще мы вынуждены были придумать путь, по которому должны создаваться и строиться волновые электростанции. И мы постарались посмотреть на рынки разные, и в частности, у нефтяников очень много позаимствовали. Саму последовательность и порядок введения волновых электростанций в строй. Тут нас спасает научная группа, которая является частью Уральского федерального университета. Научно-исследовательские работы, предшествующие к строительству, мы расцениваем как геологоразведочные работы у нефтяников.
Даже мало-мальские расчёты показывают нам, что абсолютно не имеет значения, где волновые электростанции строить: в России, в Канаде, в любой другой стране, независимо от того, нефтяная она держава, или нет.
К сожалению, сложность волновых электростанций такова, что себе позволить может не каждая страна. Нет столько человеческого ресурса. Общество недостаточно ещё развито.
Допустим, взять, Южно-Африканскую республику. Только сделали небольшой научный труд. Если сегодня взять, одномоментно построить там всю инфраструктуру, которая позволит эксплуатировать волновую электростанцию, это сделать невозможно, потому что нет кадрового ресурса. Где мы возьмём столько людей?
Для того, чтобы там начать это делать, мы уже начали готовить кадры, к нам приехали студенты, то есть люди, которые, в конце концов, будут обслуживать и делать продукт воспроизводства, то есть, позволять создавать новый и т.д. Несмотря на то, что 80% энергетики в ЮАР — это угольная энергетика, и всего лишь одна, недавно запущенная, атомная станция. У них есть несколько станций солнечной энергетики, и понимание, что такое возобновляемые источники энергии и т.д.
Когда вы приходите, в какую-нибудь страну, Руанду, например, в которой десять дет назад только гражданская война кончилась, где на всю страну только 90 тракторов…
Уровень общества там не позволяет с точки зрения высшей математики говорить.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: А сколько же надо людей, чтобы обслуживать?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Мы думаем, что как минимум 1-2 квалифицированных инженера в пересчёте на 1 мегаватт. Ну, а остальные уже менее квалифицированный труд. И чтобы одного инженера подготовить по волновой энергетике, иностранцу надо 7 лет потратить. Первый год он учит русский язык, потом 4 года бакалавриат на возобновляемые источники энергии, потом 2 года мы его на магистратуру во Владивосток отправляем учиться, технической и физической океанологии.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Дальше, Евгений Герасимов спрашивает: а каковы, какие регионы России пригодны для будущего развития?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: В первую очередь, незамерзающие моря: Баренцево, Берингово, Охотское, не везде, правда, Японское море. Чёрное море возможно, но я бы его больше в технической океанологии использовал, чем в энергетической. Чёрное море достаточно бурное с октября по апрель. Это означает, что эффективнее его использовать под нужды тепловой энергии.
Иногда удивительные вещи происходят. Например, когда мы разговаривали с Грецией, с островом Крит, то для некоторых туристических регионов экономика является не главенствующим фактором покупки какого-то изделия.
А главнее то, что они заместят какую-то мощность грязной энергетики, и это им позволит в рейтинге туристических регионов продвинуться, и, соответственно, больше заработают. Если эти факторы включать, тогда Крым тоже идеальное место, если у него есть амбиции. Каспийское море мы бы вообще в принципе не рассматривали, потому что там много не возьмёшь. Идеальные места в нашем мире, это, конечно, Оркнейские острова, северная часть Атлантического океана, побережье Чили, где соединяются Тихий океан с Атлантическим океаном. Такие же места соединения, это мыс Доброй Надежды в Южной Африке, где очень сильные волны бушуют. Там можно чуть ли не 24 часа в сутки получать энергию.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Последний вопрос от Евгения Герасимова. Считает ли Алексей, что его технология конкурентоспособна, учитывая, что даже передовые разработчики на Оркнейских островах, Pelamis and Aquamarine Power, только что были обрезаны в бюджете даже в такой стране как Шотландия, Великобритания?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Я изначально считаю, что у нас более конкурентоспособная продукция по отношению к этим двум технологиям. Удивительно было бы Pelamis дальше кормить, если он показал за 5 лет работы выработку в 10 тысяч часов. В одном году 8 тысяч 760 часов. Соответственно, он фактически из 5 лет работал чуть больше года. То есть он не рентабельный, и по этой причине он дальше будет банкротиться. И сама технология не жизнеспособна. А Aquamarine Power примерно в такой же ценовой категории находится, как и Pelamis. Мы изначально закладывали масштабированные модели, и мы не гнались за КПД. Мы ориентировались на потребителя, который будет голосовать рублём или долларом, в конце концов. С точки зрения логики мы выстраивали машину среднюю. У нас нет такого административного ресурса, как был в Великобритании, хотя эти технологии, они вплоть до правительства двигали. И действительно, я честно говоря, не знал, что Герасимов просто находится там. Я и не знал, что их обрезали. Мы-то думали, что они продолжают делать, хотя в убыток. У нас концепция абсолютно другая. Волновые генераторы мы стараемся привести к отметке в районе 3 тысяч долларов за киловатт, это в 2,5 раза ниже, чем у них. То есть, конечно, они будут неконкурентоспособными.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Алексей, а можно поподробнее про те два завода, которые были у вас раньше?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Два завода… Ну, мне пришлось их сбрасывать, честно говоря. У меня работал машиностроительный завод; второй — в основном, металлоконструкции. Очень плотно с «Газпромом» работали. Очень много таких, как наша компания, кто пострадал, поскольку были определённые проблемы, ну и подстава, в своём роде получились. В конечном итоге я вышел с сумасшедшими долгами, своими лично, и поэтому вот Ocean RusEnergy я начинал не с нуля, с минуса в 5 миллионов долларов. Сегодня совершенно другая картина, там и долгов то нету таких, всё расставлено.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Куда они делись?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Ну, всё это решаемо. Надо просто всем этим заниматься, пришлось взять себя в руки, всё расставить по полочкам, по местам, с каждым по отдельности разбираться. Сегодня, даст Бог, где-то, наверно, процентов 5% от силы от тех сумм, вменяемых мне в долги, осталось.
Сегодня я не готов, и наша команда не готова заниматься самостоятельно производством. Мы видим желание размещать производство на аутсорсинге.
Мне удалось благополучно выйти там. Те предприятия остались живые, они до сих пор работают. Правдами или неправдами, но нам, в общем-то, удалось это сделать. Мне удалось это сделать.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Алексей, за счёт чего эти потери возникли, на тех заводах?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Ну, я не знаю, сложно тут говорить. Не очень хорошие истории были, не то что бы какие-то бандитские, ну, они возникли с заказчиком основным. Очень сильное недопонимание того вопроса. Когда мы выстраивали кооперационные схемы работы, абсолютно зеркально, абсолютно практически вся структура газпромовская была выстроена. Сегодня они, конечно, полностью вся вот эта империя газпромовская и всё что ниже вот тих вот, зоны подрядчиков не в России, совершенно иные и те схемы, по которым строили, то не означает, что они серые, ну а тогда было вот такое время, как это делалось.
И это очень сильно набирал масштаб сам «Газпром», и абсолютно рынок был не готов, то есть, он был стихийно образован, и вот это всё набиралось, набиралось. Сегодня вот он более устоявшийся, он более цивилизованный, сегодня таких ситуаций быть не может. Тогда, когда мы это работали, это 2008-2010 годы, тогда немножко это всё было в формирующейся стадии. И на самом деле, я не скажу, что я единственный в этой системе. По стране очень много таких, как я, оказалось. И вот, мой заказчик примерно то же самое, в таком же положении.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Так, а в чём проблема? Что случилось-то?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Ну, когда вы начинаете строить производство, это же длинные деньги. Они же это всё делали без кредитов, то есть, это система авансирования газпромовские, одно накладывание заказов на другое. То есть, перспективы и гарантии следующих. Ну, а на определённый момент потом структура сказала нет, мы разворачиваемся, и начинает всё это в обратную идти, а правильно ли это было сделано, ну, безусловно, с точки зрения вот здравого смысла, конечно, так нельзя было делать.
Ну, а сточки зрения формирования российского производства нового, не советского периода, которые не кредитовались, то есть, не по книжке были сделаны, а жизненно. Это считалось норма, поэтому мы там велосипеда не изобретали.
Соответственно, в определённый момент мне пришлось взять всё на себя. Соответственно, я и пошёл официально предприятия эти банкротить, а то, что предприятия в части, там, имущества, там ещё вопросы до сих пор не разобрались. Ну, это уже там занимается конкурсный управляющий. Всё что было ко мне, какие вопросы, я на них все ответил.
Можно было предприятия не то что бы даже спасти, а можно было бы дальше работать, если бы сама команда не начала разбегаться. Ну, это уже вопрос к моим партнёрам, которых смысла обсуждать нету, которые взяли, извините: это всё вот он. Ну, я так я, ладно, что тут сделаешь. Потом ходить оправдываться. Там, где я живу, весь город отвернулся.
Работали-работали, какой-то моральный удар получился. Да, безусловно там семья пострадала, самому пришлось очень сильно восстанавливаться, ушло порядка около года на всё это. Первый год стартап этот делал новый, а я практически сразу начал его реализовывать. Первый год фактически решал вопросы со старым предприятием. Поэтому в первый год мы очень мало сделали. Второй год, начиная с февраля 2014 года, мы пошли активно нарастать, нарастать, нарастать. И в прессу мы вылезли, и начали маркетингом, заниматься, и начали группы создавать.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: А на какие деньги сейчас развивается, если продаж нет?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: У нас, допустим, научная группа, существует за счёт государства. А здесь у меня, на Ocean RusEnergy, есть партнёр, первый инвестор. Были ещё у нас инвесторы, много достаточно мы перебрали их, но с многими мы не сошлись, и есть у нас класс инвесторов, которым мы отдаём, допустим, страну какую-то, в которую он перешёл заниматься, либо какие-то группы объектов, например.
Так у нас формируется Южная Африка, Филиппины. По Чили, Индонезии, и в России. Я считаю, что у каждого предприятия собственный путь становления, который не требует привлечения каких-то финансов со стороны. Поэтому фаундером здесь являюсь я, у меня есть первый инвестор, который с самого начала был, и пока третьего нет. Хотя мы для себя морально подготовились, что там кто-то будет. Есть постоянно предложения. Нам не нужен такой человек в нашей команде, который пришёл бы только с деньгами. У нас есть определённое понимание, кто нам нужен, и для чего.
В Ocean RusEnergy человек с деньгами не нужен, нам некуда эти деньги девать, потому что наши проблемы сегодня не решаются деньгами, они решаются чем-то иным, административным ресурсом, скорым развитием научной группы, формированием конструкторского бюро в том же самом университете, те же самые лаборатории, как в Владивостоке, полигон тот же самый, во Владивостоке. Это не мы деньги вкладываем, не бизнес, потому что это часть научной группы, которая должна создать знания, а знания эти нужны заинтересованному лицу, в первую очередь, государству. Не мне. У меня есть эти знания. И я, как часть этой научной группы, буду дальше их двигать. Но мне эти знания экспортировать надо.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Последний вопрос, насколько Россия пригодна для бизнеса?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: На мой взгляд, абсолютно пригодна для бизнеса. Сейчас началась новая ступень развития. Раньше были предприниматели немножко более дикие. Ну, я не имею в виду даже 90-е, методы немножко другие. Сейчас наступает умная эра.
Чувствуется, что она дальше будет развиваться. Много говорят о преимуществах английского права, а я не считаю, что какие-то есть преимущества. Я как бы, считаю, что в России надо работать по российскому праву. Я считаю, что в России надо работать, если ты живёшь в России и работаешь, работай по русскому. Если хочешь работать по другому праву, езжай туда.
ОЛЕГ АНИСИМОВ: Угу. А в чём заключается умная эра?
АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ: Предприниматели эволюционируют и развиваются. Во-первых, мы начали мыслить категориями проектов, раньше мыслили бизнесами. Сегодня все мыслят категориями проектов. Сегодня нормой считается: один проект закончили, новый начали. И каждый новый бизнес у предпринимателя становится сложнее. Ну, первое, всякие там образы, девайсы, ну я не имею в виду игрушки, мы применяем эти новые технологии, так или иначе, а кто-то из начинает создавать. И очень много таких людей, на самом деле. К сожалению, вот если я, допустим, являюсь человеком из глубинки, то есть, это далеко ещё не везде проникло, я вижу буквально разницу, часто бываю в Москве, как это здесь, как это в Екатеринбурге и как это, допустим, в уездном каком-то городе. Мы, когда начинали даже этот проект, на нас смотрели, как на сумасшедших. Мы себя почувствовали нормально, уже находясь в университете. В Екатеринбурге уже рынок более-менее продвинутый.
